У нее в голосе отчаяние, а у меня в голове пазл складывается.

— Представляешь, он нашел какую-то заучку, правда, красивую, и даже жениться собрался на ней, — Таня морщится и протягивает мне руку. — Ты знал об этом? Хочет мне больно сделать, но это вообще ведь за гранью. Рус, мне не нужны эти проблемы, я Виталика люблю. — Жест в сторону машины и хмурого мужика рядом с ней. — Он мне кольцо подарил, замуж позвал. Я люблю его, а Егора нет. А тот не понимает.

Я фокусирую взгляд на ее руке и действительно замечаю внушительный каратник на безымянном пальце.

— Передай ему, хорошо? — настаивает, а я машинально киваю. — Девочку эту несчастной сделает, меня доведет. Пусть не лезет ко мне, иначе придется Виталику сказать. Я и так держусь из последних сил, в память о прошлом. Не хотелось бы разборок, конечно, Виталик убьет его, но как еще Егора вразумить?

И, послав мне воздушный поцелуй, убегает к заждавшемуся дарителю бриллиантов, а я поднимаю глаза к небу.

Пиздец какой-то. Самый настоящий пиздец.

Руслан

Похоже, у меня входит в привычку втаптывать окурки в асфальт, давить ни в чем не повинный фильтр каблуком. Какое-то извращенное удовольствие получаю, выплескивая злость и бессилие таким способом.

Во всяком случае, это лучше, чем давить каблуком чью-то голову.

Таня уезжает, Кира все еще внутри, и это дает мне немного времени, чтобы отдышаться. Аккумулировать свою ярость, которая штормовыми волнами сносит нахер все мои бастионы.

Я, блядь, такой злой на Егора, что ничего, кроме матов, мой мозг продуцировать не может. Перед глазами темная пелена в красных прожилках, и если бы не необходимость подождать Киру, сорвался и на хуй разбил голову этому трусливому чмошнику.

Так, Валевский, терпи. Просто потерпи, пока не доберешься до дома. И вот тогда…

Что тогда? Убить его? Разбить нос? Вырвать ноги и в уши вставить?

Когда картинки перед глазами становятся уж слишком кровожадными, дверь ресторана распахивается и оттуда выпаривает Кира. Она улыбается немного смущенно, а я задерживаю дыхание.

Ну вот что она за чудо такое? И какого хера этот ушлепок решил, что можно вот так играть людьми? Больной ублюдок — заявляю это на правах старшего брата.

Очень злого старшего брата.

— Все хорошо? — с опаской интересуется Кира и бочком-бочком идет к парковке.

Взгляд от меня не отводит, словно я атомный реактор — вот-вот рвану оглушительно, отравлю все на сотни километров вокруг.

Я бы хотел ей сказать, что не буду ее больше пугать. Хочу пообещать, что со мной она будет в безопасности, но…

Но боюсь, черт возьми, сорваться. Если я открою рот, не удержусь ведь. И тогда первой зацепит именно Киру — только ее.

Хочу ли я этого? Хера с два и третьим сверху.

Мать его, как машину-то в таком состоянии вести?

— Все… нормально. Не бери в голову.

Я отмахиваюсь от явного волнения Киры — оно написано на ее лице, бежит по лбу неоновой яркой строкой. Но на самом деле я пытаюсь отгородить эту девочку от правды.

Правды разрушительной в своей сути. Она так крепко вцепилась мне в горло, что больно дышать. Она рвется наружу матами и яростью, но я глотаю горечь слов, насильно запихивая эмоции поглубже.

— Тогда ладно. Поехали? Я устала немного…

Кира проводит рукой по волосам, зябко ежится, а я нащупываю в кармане ключи от машины. Противный писк сигналки, щелчок замков, как выстрел.

Кира тянется к ручке, но я оказываюсь быстрее: распахиваю дверь, джентльмен чертов.

— Спасибо, — благодарит тихо, а я борюсь с желанием увезти ее подальше.

Увезти… зачем? Чтобы защитить, оградить, спасти? Что за бред воспаленного сознания?

Но я сдерживаюсь. Лишь провожу напоследок костяшками пальцев по ее щеке и отдергиваю руку. Я обязательно подумаю над всем этим, но пока во мне лишь праведный гнев кипит.

Хрупкую тишину тревожит звук телефонного звонка, и Кира, сев в машину, копается в сумочке.

Главное, чтобы это был не Егор. Иначе вырву нахрен телефон и выброшу его в окно. Но, кажется, подружка.

Кира болтает о чем-то с невидимой Наташей, слушает, смеется, а я занимаю свое место и завожу мотор. Рассекаю фарами ночную темень, кручу баранку, в этом находя свое спасение и покой.

— Руслан, — трогает Кира меня за плечо, вырывая из марева дорожного гипноза. — Отвезешь меня к общежитию? Ребята из клуба возвращаются, будем вместе прорывать оборону.

Кира смеется, и я бы тоже с удовольствием хотя бы улыбнулся, если бы мои щеки, губы не онемели от злости.

И стыда. Потому что мне стыдно за Егора. Черт бы его побрал с его одержимостью Таней. А ведь клялся сам себе, что с бывшей девушкой покончено, а теперь решил испортить жизнь всем, до кого дотянуться может.

— У тебя точно все хорошо? Ты бледный. Не хочешь говорить? Ну, ладно, — сдается Кира и затихает. И я благодарен ей за это.

Выкручиваю руль в нужном направлении, а челюсть ноет от того, как крепко я сцепил зубы. Тяжелая тишина затапливает салон, как болотная вязкая жижа, но плевать.

— Спасибо за ужин. И за поддержку, — тихо говорит Кира, когда я останавливаю машину все у того же магазина, что и накануне. — Без тебя мне было бы сложнее.

Пожимаю плечами, мол, было бы о чем говорить.

— Не поцелуешь в щеку на прощание? — Господи, какую чушь я несу. — Я пошутил, расслабься.

— Шутник, — улыбается и стремительно вылетает на улицу.

Словно боится оставаться со мной наедине. Правильно, девочка, беги. Потому что в таком состоянии я точно за себя не ручаюсь.

Но уехать так просто я тоже не могу.

— Кира, — распахиваю дверь и зову, когда она уже почти скрылась в полумраке. — Если нужна будет помощь, я пока еще в городе, не уеду никуда какое-то время. Просто знай.

Кажется, она кивает. А я запрокидываю голову и смеюсь, потому что этот день точно довел меня до ручки.

А впереди еще самое интересное.

Выжимаю скорость, мчу к дому. Руки вцепились в руль до боли, до дрожи в предплечьях, и эти ощущения еще удерживают меня над гневной пропастью.

Мне нужно поговорить с Егором. Я должен посмотреть ему в глаза и понять: где я так сильно налажал? Когда не увидел, в какого идиота превратился мой младший брат? В какой момент все пропустил?

А еще на краешке сознания пульсирует мысль, которую я старательно отгоняю, чтобы не мешалась и не путала карты. Но она упорная, и к моменту, когда снижаю скорость у дома, становится такой яркой, что мозг закипает и сердце ухает в груди.