Я как-то неуверенно кивнула. Почему-то поведение февра настораживало, мне чудился подвох. Обостренное чувство опасности вопило, что дело нечисто и стоит прекратить этот разговор. Вот только – как? Кристиан загораживал мне проход, почти припечатав к столу.

И я снова подумала об океане. На поверхности он ярко-бирюзовый, солнечный и прозрачный. Но там, под толщей воды, всегда скрывается вечная, непроглядная тьма.

Я поежилась от этого сравнения.

– Но Дитя Облачной Девы оказалось исчадием Бездны, – с усмешкой произнес февр. – Ты вспоминаешь тот день? Когда тебя привезли в наш столичный дом? С коробкой игрушек и няней, которая так смешно коверкала имена?

– Предпочитаю не думать о прошлом, – осторожно произнесла я.

Кристиан кивнул.

– Вот как? Скажи, почему ты вытащила меня из Мертвомира?

– Я уже отвечала, – вздернула повыше нос. – Той девочки больше нет, я изменилась. Хотя иногда ты ведешь себя отвратительно, и я жалею, что не оставила тебя на съедение эфримам!

Кристиан не улыбнулся.

– Ты буквально вытащила меня на себе.

– Ты готовишь мне завтраки и довозишь до Вестхольда, – беззаботно пожала я плечами. – К тому же, мне не идет траурная вуаль.

Кристиан все-таки улыбнулся – краешком губ. И снова намотал на палец прядь моих волос.

– Я много думал. О нас. И решил, что ты права.

– В чем же?

– Нам надо стать ближе. Узнать друг друга лучше. Довериться.

Он снова улыбнулся – почти с предвкушением.

– Надо больше времени проводить вместе. Пожалуй, начнем с сегодняшнего дня. Ты согласна, Иви?

Я нахмурилась. Нет, не согласна. Категорически! Потому что мое чувство опасности уже выло внутри, убеждая держаться от Криса подальше.

– Я хочу узнать тебя, – вкрадчиво произнес он. – Узнать о тебе все. Каждую твою мысль.

Он отпустил мои волосы и сделал шаг назад. Улыбнулся.

– Тебе как обычно, чай?

Я с облегчением устроилась на стуле, подвинула к себе тарелку овсянки. Но тут Крис огорошил новым:

– Расскажи, как ты жила все эти годы.

– Как будто ты не знаешь. – Я сделала вид, что ужасно увлечена кашей, хотя она застревала в горле. – Развлекалась, танцевала, доставляла отцу кучу проблем. Зачем спрашиваешь?

– Интересно, – он улыбнулся, не сводя меня взгляда. – О чем ты думаешь, когда бежишь? Тебе нравится бегать, я это видел.

– О чем? – я задумалась и сказала правду: – О том, что убегаю от всего, что меня тревожит. От страха. Беспокойства. Проблем. Что чем быстрее я перебираю ногами, тем скорее все остается позади.

Я замолчала.

– Еще, – тихо сказал февр. – Расскажи еще.

Я все-таки подавилась и закашлялась. Крис любезно постучал меня по спине, а потом присел на стол, прямо возле моей тарелки! Я чуть снова не подавилась. Какого склирза он делает?

Мне казалось, что раньше я видела океан сквозь круглое окошко корабля или смотрела с высокой башни и безопасного расстояния. А сейчас оказалась прямо в центре бушующей стихии. Одна и без одежды. Клятый океан кружил меня в водовороте, неумолимо затягивая на дно. И бесполезно молить о спасении. Океаны не знают жалости.

Я решительно сунула в рот ложку каши, проглотила, запила чаем.

– Кажется, я уже опаздываю.

– Не торопись, – почти нежно произнес Крис. И провел пальцем по моей губе, стирая капельку.

Я подняла на него взгляд. Вероятно, испуганный. Крис напротив – улыбался, глядя на меня сверху вниз.

И почему мне его взгляд совсем не нравился?

Стук в дверь показался громом. И тут же в дом ввалился Лаверн, похоже, этот парень не привык дожидаться разрешения войти.

– Доброе утро, красавица Иви-Ардена! – подмигнул он мне, радостно поглощая мой неприбранный вид. Схватил из вазы печенье, сунул в рот и продолжил, жуя: – Вот лицезреть твоего мрачного братца я совсем не рад, но, увы, жизнь несправедлива. Верховный объявил общий сбор, так что пошевеливайся, Стит.

– Что-то случилось? – встревожилась я.

– Всего лишь учения, мальчикам надо развлекаться, – Лаверн снова подмигнул.

Надо сказать ему, чтобы прекратил, а то заработает себе нервный тик!

– Иви, иди наверх, оденься, – приказал недовольный Кристиан. – Лаверн, если ты не прекратишь так на нее смотреть, я тебе нос сломаю. Снова.

Февр со шрамом присвистнул, но взгляд отвел. Я прихватила со стола булочку и побежала в свою комнату.

А когда обернулась на лестнице, увидела, что вслед смотрят оба февра.

До Вестхольда мы доехали на мехомобиле. Уходя, Кристиан поцеловал меня в лоб. И показалось, что на этот раз его губы задержались дольше, чем того требовала братская забота.

Но, поднимаясь по древним ступеням замка, я постаралась выкинуть из головы все, связанное с Левингстонами. Сейчас мне стоило сосредоточиться на другом.

Стоило войти в лекторную, как я принялась натужно кашлять. Еще в коридоре я потерла щеки, вызывая нездоровый румянец, и капнула в глаза перцовую настойку, отчего они покраснели и заслезились. Увидев меня, наставник Бладвин буркнул что-то о последствиях Снеговья и отправил меня к врачевателям.

Поначалу я и правда шла в сторону лекарского крыла, но потом свернула. Хорошо освещенные коридоры сменились мрачными и сырыми – я была на верном пути. Несколько лестниц – и я оказалась возле знакомой мне платформы. Больше всего я боялась, что вход охраняется, но, видимо, февры здраво рассудили, что никто по доброй воле не сунется в пустующее подземелье безумия. Я вот тоже сомневалась в разумности своей идеи, но другой у меня не было. Так что я ступила на платформу и некоторое время пыталась сообразить, как заставить ее двигаться. Оказалось, легко – надо всего лишь потянуть за рычаг. Жуткий скрип заставил меня испуганно оглянуться, но вокруг были лишь каменные стены.

Платформа дернулась и медленно поползла вниз. Я вцепилась в железный выступ – ручку, молясь, чтобы ужасный механизм не заклинило по дороге. Или наоборот, чтобы заклинило. Все-таки перспектива оказаться одной в подземелье не радовала.

Внизу было темно так, что казалось, мои глаза исчезли. Я вытащила из пустоты своей сумки припасенную лампу, чиркнула кресалом. Мечущийся свет осветил древние камни и пляшущие тени. Платформа стукнулась о земляной пол и остановилась.

Я шагнула к открытой решетке подземелья. Темноты и подвалов я не боюсь с тех пор, как просидела два дня в подвале приюта за то, что мы подложили старшему настоятелю в постель внушительную кучу навоза. По правде, навоз источал такой запах, что слезились глаза. Только вот у нашего наставника был хронический непроходящий насморк, и подарка он не заметил, пока не залез под одеяло! А так как мы дружно кивали друг на друга, когда наставники приюта начали искать виноватых, то и в подвале оказались всей компанией.