Поистине гениальным предпринимательским маневром стало привлечение РальфаЛорена к спонсорскому участию в сафари. Для охотничьих костюмов знаменитый стилист выбрал сочетание цвета хаки и малинового.

Ресторанное обслуживание тоже следовало продумать до мельчайших деталей. Еда – слабое звено многих светских раутов, и в таком случае все остальное тоже идет насмарку. Не считаясь с расходами, Кьятти пригласил Золтана Патровича, эксцентричного болгарского шеф-повара, владельца ресторана супер-премиум-класса “Регионы”. Для каждого сафари предусматривалась своя охотничья стоянка, где гостей ожидало подкрепление сообразно роду охоты. На лисьей охоте предполагалось застелить большими кашемировыми пледами в шотландскую клетку вересковую опушку. Тут охотники закусят лососем, дичью, пудингами, разумеется в авторской интерпретации Золтана Патровича. Охотников на тигра примут три плавучих домика на искусственном озере. Кьятти получил их с кашмирского озера Дал. Там шерпы подадут рис басмати, цыпленка карри и другие индийские яства. Для африканского сафари Корман Салливан настоял на пяти походных палатках и кострах со страусятиной и молочными барашками на вертеле.

Праздник должен был начаться после обеда и закончиться на рассвете следующего дня. Повсему парку должны были быть разбиты палатки для отдыха гостей, размещены информационные пункты и киоски с бесплатными освежительными напитками.

* * *

Вот программа праздника, составленная Сальваторе Кьятти, Ингрид Бокутте из Вены, признанным специалистом по организации светских мероприятий, и Корманом Салливаном в ходе шестидневного брифинга.

Программа

12:30 Приветственный фуршет

14:30 Выступление Сальваторе Кьятти

15:00 Формирование охотничьих команд

Облачение в охотничьи костюмы и выдача оружия

15:40 Начало сафари

16:00–20:00 Охота

20:30 Прибытие на стоянки и ужин

23:00 Возвращение на Королевскую виллу

24:00 Полуночная паста

02:00 Концерт Лариты Live in Villa Ada

04:00 Пиротехническое шоу Си Дзяо Мина и Magic Flying Chinese Orchestra

04:00 Танцы new and revival с диджеем Сандро

06:00 Завтрак с круассанами

07:00 Конец

Фабрицио Чиба проснулся с четким ощущением, что его вытащили из гроба. Он приподнял правое веко, и свет лезвием резанул зрачок. Не открывая глаз, он провел по сухим губам языком, распухшим, как у теленка. Легонько повернул голову. От жгучей боли перехватило дыхание, он не смог даже охнуть. Как будто переменный ток пошел от лопаток вверх по шейным позвонкам, проник в серое вещество, прошел от висков в надбровные дуги и оттуда ударил в глазные яблоки. Он пощупал волосы на голове, они тоже ныли. Отвернулся от солнца на другой бок. В желудке что-то сжалось и отпустило, толкнув кислотную массу вверх по горлу писателя, он едва сдержал приступ рвоты. “Спокойно… Спокойно… Будь молодцом…” – в отчаянии взмолился он и замер без движения, терзаемый электрическими разрядами в верхней части туловища и изжогой в нижней.

“Что я вчера выкинул?”

Он не помнил даже, как добрался до дома. Помнил, как шел пьяный вдоль Императорских форумов, лил дождь. Потом внезапно подкосились ноги. После полный мрак.

“А дома ли я?” С усилием он обвел вокруг глазами и заключил, что лежит в одних трусах на диване в своей квартире на виа Меченате, укрытый одеялом.

Как-то один старый писатель-алкоголик из Удине поделился с ним собственным рецептом средства на случай тяжелого бодуна. Хотя то, как чувствовал себя сейчас Фабрицио, больше походило не на похмельный синдром, а на отходняк после операции на головном мозге.

“Бросаешь в стакан воды три алка-зельтцера, две таблетки сереназе, капаешь тридцать пять капель новалгина, заедаешь коркой хлеба – и снова спать. Увидишь…”

Что увидишь?

Удинский писатель не брал в расчет объективную трудность изготовления этого Галенова препарата в том критическом состоянии, в котором пребывал Фабрицио. Все же он как-то смог подняться. Шатаясь и цепляясь за все, что попадалось на пути, Чиба добрел до ванной и с неимоверным усилием приготовил целебный напиток. Залпом выпив его, он икнул и вернулся в комнату, закрыл ставни, отключил телефон и забрался в кровать. Прикосновение прохладной простыни, запах кондиционера для белья и тяжесть одеяла были единственными приятными ощущениями в том аду, в котором он пребывал. Он почувствовал, как постель принимает его в свое лоно, защищая от всех нехороших людей в мире, как защищает рака-отшельника морская раковина.

Он умер.

Спустя несколько часов он пришел в себя. Сон и коктейль сделали свое дело. Виски еще пульсировали, руки и ноги ныли, словно он покорял высоты Монте-Роза, но чувствовал он себя лучше.

Бродя по квартире, Фабрицио пытался сориентироваться. Прежде всего требовался обжигающе горячий кофе, добрый сэндвич с прошутто и страккино и душ.

На полный желудок да под освежающей струей воды стали выстраиваться из разрозненных фрагментов события прошлого вечера. Существенных фактов было три:

1) “Мартинелли” хочет от него избавиться;

2) он послал в задницу свою агентшу, свою единственную союзницу;

3) у него было предынфарктное состояние, начинался инсульт или что-то в этом роде.

Последний пункт беспокоил его менее всего. Свыкшийся с болью и скучными наставлениями врачей, Фабрицио Чиба минимизировал проблемы, касающиеся здоровья. Явно с ним сыграли злую шутку эти текилы бум-бум.

А вот два других пункта всерьез его встревожили. Необходимо было немедленно разработать план. Джанни прав, никакое другое издательство не будет платить столько, сколько платит “Мартинелли”.

Фабрицио вышел на балкон и облокотился о перила, пытаясь собраться с мыслями. Небо и солнце образовали переливчатую субстанцию, нависавшую над столицей как облако смога; шум машин оглушал даже на этой высоте. Внизу под собой он видел Колизей с толчеей туристов, автобусами, центурионами и продавцами безделушек. Он подумал об убогой жизни всех этих людей с субботними походами в пиццерию и летними отпусками. Машина в рассрочку. Очереди на почте. Простые, обычные проблемы.

“Счастливчики!” Им незнакомо подлинное страдание. “Почему я не работаю в агентстве по недвижимости? Без этих творческих мук, без необходимости говорить человечеству умные вещи. А если остановиться? Если навсегда покончить с этим?”

В голове всплыла фигура Джерома Дэвида Сэлинджера, великого автора “Над пропастью во ржи”. “Джером… Ты велик, что и говорить. Как и я, ты написал каких-то три книги. Как и я, создал шедевр, а потом исчез и стал легендой. Мне тоже так надо. С авторскими гонорарами за “Львиный ров” я бы теоретически смог это сделать. Только жить придется поскромнее”.