— Ты совершенно права, дочь, — проговорила свекровь, уже направляясь к двери и глядя на невестку поверх своего покрытого бархатом плеча.

Ястребиные глаза Маргариты приметили Марию, стоящую ближе всех к двери.

— Дочь Буллейна? — спросила она то ли девушку, то ли сама себя. — Однако сегодня вы не в золотом и чисто белом. — Маргарита рассмеялась и удалилась вслед за своей внушающей трепет матерью, распространяя ароматы изысканных благовоний.

Мария от всей души надеялась, что королева не усмотрела в этой реплике никакого упрека, ибо та благосклонно напомнила Марии, как мило она смотрелась вместе с любезным королем на празднестве. Но после этого Клод снова утонула в своих огромных подушках на диване и сразу же, казалось, задремала. Мария долго сидела у ее ног, затем поднялась уходить. И тут до ее ушей снова долетел голос королевы Клод.

— Не позволяй мадам дю Алансон подшучивать над тобой, а королеве-матери — запугать тебя, petite Буллейн. Но, с другой стороны, будь осмотрительна и не становись у них на дороге.

Мария обернулась, и ее юбки громко зашуршали в полной тишине комнаты.

— Merci, Ваше величество.

Королева Клод, однако, склонилась на подушки, словно забывшись сном. Слабый огонь очага освещал ее располневшую фигуру.

Скоро Мария поняла, как глупо с ее стороны было надеяться, будто можно избежать свидания со своенравным королем, стараясь держаться поближе к изолированному покою королевы. Как довелось ей узнать в тот же день, рука короля дотягивалась куда угодно, не ведая преград.

— Мари, здесь месье дю Фрагонар — в синем кабинете, — он хочет видеть тебя наедине, — взволнованно сообщила Жанна. Она наклонилась ближе и предусмотрительно понизила голос: — Нет ни малейших сомнений, что он послан Его величеством, Мари, ведь Фрагонар ближе всех к королю, поскольку это касается личных дел.

Мария ощутила, как громко и тяжело забилось сердце.

— Что ж, значит, я должна побеседовать с месье Фрагонаром, — только и сказала она.

Жанна прошла с ней по узкому коридору до приемной — одной из нескольких парадных приемных, редко используемых затворницей Клод. У двери Жанна остановилась, а Мария, постучав, вошла внутрь.

У месье Фрагонара были посеребренные годами волосы, а дублет и чулки сшиты из мерцающего серого атласа. Он поклонился Марии — церемонно и слишком низко.

— Мадемуазель Мари Буллейн… — Ее имя он, казалось, не произнес, а вдохнул, как аромат цветка. — Не могли бы мы с вами посидеть минутку вместе? У меня послание для вас от du Roi. — Он учтиво улыбнулся, а она села там, куда он указал. — Послание, предназначенное только для ваших ушей.

Рукой в кружевном рукаве посланец опирался на серебряный набалдашник трости.

— Наш король до сих пор очарован вашей красотой и учтивостью, которой он насладился — увы, слишком недолго, — находясь рядом с вами в Париже в прошлом месяце. Вы же — ах, несомненно! — также думаете о нем с нежностью.

Мария замешкалась с ответом, отчаянно перебирая в уме возможности, которые позволили бы ей отодвинуться от края разверзающейся пропасти. «Дурочка, — сказала она себе, — да разве не об этом ты мечтала целых четыре года?»

— Oui, месье. Конечно же, я с нежностью думаю о du Roi.

— Хочу по-дружески объяснить вам, мадемуазель: король в последнее время очень занят, на его плечах лежит тяжкое бремя. Какой радостной была бы обязанность облегчить это бремя и развлечь его приятной беседой и разнообразными занятиями, вы согласны?

— Все охотно готовы служить королю, месье.

Фрагонар внимательно всмотрелся в ее лицо.

— Oui. В таком случае должен вас известить, что Его величество просит, чтобы вы осчастливили его своим присутствием, мадемуазель Буллейн. — Он поднялся и тщательнейшим образом поправил выступающие сквозь серебристые прорези кружева надетой под дублетом рубашки.

— Когда же, месье? — спросила Мария, также поднимаясь.

— Сейчас. Разве вы не можете сейчас оставить свои обязанности? Время раннее, еще далеко до ужина и вечерней молитвы королевы. Могу ли я проводить вас?

Он распахнул дверь, и Мария подумала было, что сейчас увидит застывшую на пороге Жанну дю Лак, однако примыкающие покои и передняя были совершенно безлюдны. Чтобы успокоиться, сделала несколько неглубоких вдохов. Она ясно ощущала каждый шаг по длинной галерее, которая вела в крыло дворца, занимаемое королем. Хорошо хоть, на дворе был день, ее не вызвали среди ночи, как она ожидала со страхом, и тогда было бы ясно, что король собирается не только беседовать с ней. Месье Фрагонар ритмично постукивал своей тростью по мозаичному полу, будто регистрировал каждый ее вздох, каждый удар ее сердца.

— Мы пришли, mademoiselle, — объявил он наконец. — Этим путем можно, не привлекая внимания, попасть в дневной кабинет Его величества. — Он распахнул узкую дверцу, и они оказались лицом к лицу с высоким gendarme, вооруженным мечом. Проводник Марии только кивнул стражу своей завитой головой, и они пошли дальше, через две комнатки, уставленные шкафами с книгами и несколькими низкими столами, где располагались странные сферы, механизмы и часы. — Скажу вам пока adieu, мадемуазель Буллейн, — неожиданно произнес Фрагонар, когда они оказались перед очередной закрытой узкой дверцей. Он постучал три раза, поклонился и ушел тем же путем, каким они только что пришли.

Мария вздрогнула, когда он ушел, — не столько от волнения или страха, сколько от непонятной антипатии к этому столь учтивому проводнику. Почему-то он ей напоминал грациозную серебристую змею.

Дверца широко распахнулась, за ней стоял Франциск, залитый светом из комнаты за его спиной. Он прищурился, стараясь разглядеть свою гостью. Мария не ожидала, что он вдруг окажется так близко. Одет король был по-домашнему: короткие штаны и чулки из фиолетового атласа и распахнутый дублет коричневого бархата, под которым белела шелковая вышитая рубашка. Кричащей роскошью выделялись лишь бархатные, густо расшитые золотом башмаки с квадратными носами да еще огромный гульфик, также украшенный богатой вышивкой. Мария, сама не своя, начала было приседать в реверансе, но Франциск взял ее за руки и бережно втянул в комнату.

— Моя Мари, моя золотая красавица Мари, — проговорил он, словно размышляя вслух, а тем временем прижимал ее руки к бокам и внимательно в нее вглядывался.

— Сегодня я вряд ли похожа на вашу золотую Мари, Ваше величество. — Она сокрушенно опустила глаза, рассматривая повседневное платье из зеленого муара с тоненькой полоской кружев, окаймляющей округлые груди, которые чуть выступали из-за корсажа с глубоким овальным вырезом. — Однако вы меня вызвали так неожиданно, что я пришла как есть.

— Чего же еще может желать мужчина, cherie? Однако же я направил вам приглашение, а не приказание явиться. Если когда-нибудь я отдам такое приказание, вы сразу ощутите разницу. Или Фрагонар что-то не так сказал?