– Боюсь, я вряд ли могу помочь. Это сказка, а я верю только в материальные вещи. Но если вам нужны деньги, вы попали по адресу.

– Тогда нам не о чем говорить, – вздохнул я. – Доброго вам вечера.

– Вы зря отказываетесь от денег. Они дают все что угодно. Уважение, любовь, положение в обществе. Титулы уже не так важны. В новом мире они уйдут в прошлое, помяните мое слово. Промышленники – это новая аристократия.

«Так говорят только те, у кого титула нет», – злорадно подумал я.

Что там говорила про него мамаша Молли? Сиротка из Галлоуэя? Ну-ну. Я усмехнулся.

– А ожить мне ваши деньги помогут? – спросил я.

– Вряд ли. Но они могут сделать так, что всем будет все равно, как вы выглядите. Не думаю, что вы можете ожить полностью, но быть богатым и влиятельным мертвецом лучше, чем нищим и бесправным.

– Я не продаю свои услуги, – отрезал я.

Меня разозлило то, с какой уверенностью он огласил мой приговор.

– Если что-то не продается, это значит, что вы мало предложили. Во сколько вы оценили бы свою помощь?

– Она бесценна.

Каллахан вытащил чековую книжку, деловито вывел что-то на одном из листков, подписал и протянул мне. Мы постояли, не двигаясь, – этот раунд игры мог бы называться «Кто не сдвинется с места, тот хозяин положения». Я проиграл: слишком уж было любопытно, сколько человек в унылом шерстяном жилете может предложить мне, графу. С независимым видом я подошел и взял листок из его рук.

Ничего себе… Вот уж и правда новая аристократия! Я сражался со своим управляющим за двести пятьдесят фунтов на путешествие в Ирландию. Каллахан предлагал мне две тысячи. Рука у меня дрогнула. Я на секунду забыл, что из себя представляет в последнее время моя жизнь, и по старой памяти посчитал, сколько костюмов смогу заказать себе и сколько балов закатить. Ответ: очень, очень много.

В графе «имя» было скромно написано «подателю сего». Даже жаль, что не пришлось выдумывать. Я бы назвался Дональдом Монтгомери-Фицджеральдом – аристократично, но в ирландском духе.

– А если магия, которая придает нам жизни, завтра уйдет и мы все упадем замертво? Немало вы потеряете, – сказал я, изо всех сил оттягивая момент, когда придется сказать: «Заберите свой чек, вы меня не купите».

– Магии не бывает. Но сможете хорошо работать – и ни в чем не будете нуждаться. Вы ведь, судя по одежде, были не последним человеком. Уверен, вам тяжело оказаться в подобном состоянии.

Ну и змей! Задел самые больные струны! Я словно очнулся. Какой-то выскочка из Галлоуэя предлагает то, что мне даже не нужно, а я уши развесил? Нет. Я уже сделал движение, чтобы отдать ему чек, и будь что будет, но тут меня осенило.

Он думал, что обхитрит меня, но это я его обхитрю. Я наконец отыскал взглядом Кирана – прячется за одним из станков, я его сразу и не заметил – и коротко улыбнулся. Сейчас впечатлю его до глубины души.

– Благодарю, мистер Каллахан, – церемонно начал я. – Работать на вас будет для меня честью. И чтобы доказать это, разрешите внести предложение по улучшению работы фабрики. Восставшие – это ценный ресурс, вы правы. Только человек, лишенный воображения, не увидит тут возможностей. Но не бойтесь мыслить масштабнее. Зачем ограничиваться теми, кого вы набрали в этом городе и окрестностях? Соберите остальных. И не только тех, что в Ирландии. Британские промышленники тоже не дурачки, они скоро поймут, что восставших можно использовать для работы. Но у вас есть козырь – я. Представляете, что будет, если я получу в два раза больше работников?

Каллахан молчал, и я с восторгом понял: он так впечатлен, что прямо-таки дара речи лишился.

– Число восставших не бесконечно, – прибавил я. – Это всего лишь усопшие за одни сутки, так что действуйте поскорее. Уверен, британцы будут рады от них избавиться. Пока.

– Точного числа никто не знает, многие скрывают своих домашних. Об этом много писали в газетах, – пробормотал Каллахан, внимательно глядя на меня. – Но, думаю, можно достать еще человек триста – четыреста.

– Велите своим работникам не обыскивать новоприбывших, это неуважительно. Фабрика-то вместит всех?

– Если понадобится, построим еще одну. Вы… очень ценный сотрудник. Мне нравится ход вашей мысли. – Каллахан отступил к двери, будто ему не терпелось остаться наедине со сладкими мечтами о будущем, но вдруг остановился. – Только одно условие нашего сотрудничества, – сказал он. – Не пытайтесь выяснить, что находится за стальной дверью. Я уже понял, вы очень предприимчивый юноша. Мы многого можем добиться вместе, и не стоит нам ссориться из-за вашего слишком длинного носа.

Это что, угроза? Похоже, что так.

– А можно хоть спросить, что вообще производит этот завод?

– Если я не отвечу, вы аннулируете нашу сделку?

– Нет, – поколебавшись, ответил я.

– Тогда не спрашивайте, Джон.

Он ушел, а я понял, что не называл свое имя. Тогда откуда он знает? Во что я ввязался? Чтобы не думать об этом, я оглянулся на Кирана. Тот смотрел настороженно и печально, и я фыркнул.

– Ты что, не понял? Если он соберет здесь других восставших, среди них может оказаться ливерпульская блондинка. Тогда я загляну ей в глаза и…

Лицо у Кирана просветлело. Надо же, до него только сейчас дошел мой план!

– Ты гений, – искренне сказал он.

– Спасибо, я знаю. Он думал, что обдурит меня, но я – Джон Гленгалл, со мной этот номер не пройдет. А с тобой я поделюсь вот этим, когда выйдем, – сказал я, помахав в воздухе чеком.

Киран криво улыбнулся.

– Мне это не нужно. Деньги переоценивают.

– Такое имеют право говорить только те, у кого они есть! – воскликнул я.

И погрузился в мир машин и денег.

Весь следующий день фабрика работала как никогда прежде. Работники крутили ручки с удвоенной скоростью, а сам я от этой чести уклонился и весь день сидел в углу, мысленно подталкивая всех работать слаженно и быстро. Ух, каким злобным взглядом смотрел на меня Сэм! На работу он вышел как ни в чем не бывало: видимо, Каллахан и ему славно заплатил.

Управление всеми требовало сосредоточенности – не так-то просто оказалось долго удерживать свои мысли в их головах, но я хотел произвести впечатление, чтобы Каллахан раздобыл остальных. И тот не подвел – вечером поступила целая толпа новых работников.

Когда станки отключили и сгустилась темнота, я обошел всех новеньких и заглянул им в глаза. Сведений о танаморе – ноль. Блондинок в шляпках и с зонтиком – ноль. Новых воспоминаний об убийствах – два. Жертв я теперь сразу отличал по беспокойным движениям. Киран был прав: если смотришь внимательно, то заметно, что те, кого насильно вырвали из жизни, разительно отличаются от прочих.

С Кираном мы почти не говорили – у меня появилось много дел, я все-таки был теперь самым главным, а он сидел в нашем любимом углу, прикрыв глаза. Наверное, пытался выспаться.