— А ты сейчас в норме? Или мне показалось? — с подозрением спросила она.

Регенерация делала своё дело, зрение вернуло четкость, слух тоже восстановился, да и в целом я стал лучше себя чувствовать.

— Нет, не в порядке. Ты права.

Врать себе, не осознавать свои эмоции и терять контроль — верный путь к смерти. Эту науку нам на протяжении первых двух курсов регулярно вдалбливали.

Калия была права в том, что у меня в голове мысль промелькнула, да что этот Колодец-демон себе позволяет, сейчас пойду и уничтожу там всех. Глупая, высокомерная мысль.

— Я успокоился, — сказал Калии. — Но отступать не собираюсь. Надо разобраться с демоном.

— Ты только в раж не входи и, если что, отступай. Я подстрахую.

— Хорошо.

Вернув часть гравитации, я провалился вниз, направляя себя плащом. Снова глаза активировал. Приземлившись вдали от демона, посмотрел на то, как он ко мне побежал, изучил его скорость, модель движений, в каких плоскостях и каким образом позволяло двигаться его тело.

Издалека он меня ни разу не атаковал. Быстрый, но не быстрее меня под первым уровнем глаз. Крепкий и сюрпризом — но с этим разберемся.

Демоном добежал, прыгнул и издал легкий гул. Просто от того, что ногами о скальную поверхность ударился. Надо было затычки в уши вставить, что ли, — подумал я, уворачиваясь.

А ну-ка… Шар превратился в поток закрученных молний куда легче, чем до этого. Легендарный камень от Грозы пусть и медленно, но делал своё дело.

После удара молний демона не то чтобы тряхнуло, но он замедлился и потерял часть прыти. Не издав при этом своего подавляющего звучания.

Через пару минут, не сходясь в рукопашную, я превратил его в обугленную головёшку.

* * *

Через пару дней, когда я стал в полной мере ощущать, как во мне сила молний зарождается, пошёл к Марии за консультацией.

Идти не очень хотелось. Я опасался её реакции из-за Тамары. Девушка куда-то запропастилась. С Калией мы вернулись под вечер, немного опоздав на ужин, и ситкарку я не застал. Вологодская — это Вологодская, этим всё сказано, поэтому реакция у неё могла быть любой. Сомневаюсь, что меня будут убивать — если бы хотели, уверен, тот же Люций не дал бы мне спокойно ночь провести и выспаться. Но и какую-то порцию вредности я вполне мог получить в ответ.

А дальше включалась вторая причина. Мой настрой. Я словно на две части разделился. Одна, дикарско-взрослая, та самая, которая прошла весь путь с Вологодскими по Колодцу до мира волшебников и обратно — принимала случившееся. Говорила: парни погибли, этого уже не изменить. Нужно сосредоточиться на том и тех, кто остался. Жить дальше. Такова жизнь, пусть она часто и полное дерьмо. Эта же часть меня спокойно объясняла логически, почему парней нельзя спасти, если они всё же в мире ситкаров. Нет ни средств, ни ресурсов, ничего, чтобы можно было рассчитывать на успех.

Другая часть меня, уж не знаю какая, находилась в состоянии слома, шока и полной разбитости. Она чуть ли не вопила внутри меня, отрицая произошедшее, отказываясь верить в то, что парни погибли. Она билась, кричала, требовала отправиться их спасать.

Этот внутренний конфликт порождал то, что на меня то и дело тяжесть накатывала. Я замкнулся в себе, отдалился от людей. С тем же Шупой нормально так и не поговорил, хотя ему тяжело. Да и с Калией общался по делу. А ведь она тоже переживала потерю членов отряда. Ситкары не только у меня друзей забрали.

Даже понимая это, я не знал, что делать с этой тяжестью. Когда скалу лупил — становилось легче. Временно. Вылазка к демонам в аномалию чуть к беде не привела. Я слишком легко контроль потерял. Как и с Паолем. Как с Тамарой. С Вологодской при разговоре тоже позволял себе лишнее. Поэтому и опасался, что в этот раз тоже могу наговорить.

Тем не менее с этим надо было что-то делать. И с обучением, и со своим состоянием. Поэтому и пошёл к ней с утра, сразу после завтрака. Сейчас занятий не было, часть второго-третьего курса отправили на помощь с летней практикой молодняку. Другая часть — ушла на подготовку испытания для следующего набора. Наш курс тоже частично в этом участвовал. Поэтому в крепости народу было маловато. В связи с чем Вологодская общих занятий не проводила, но обучала Калию и Ваську, занималась какими-то своими делами. Были все шансы не найти её, но мне повезло. Она сама во двор вышла.

— Что, несчастный, показывай, — сказала она мне, улыбаясь вполне нормально.

— Как Тамара? — спросил я.

— Так у неё бы и поинтересовался. В чем проблема?

— Да как-то…

— Чуть не прибил девку, а теперь совестно? — прищурилась Гроза с каким-то злорадством. — Да нормально всё. Она же ситкартка. Душу того короля-ситкаров сожрала и подумала, что всё, высшей стала, тебе наваляет. Сама нарвалась, сама получила. Но хорошо, что не убил. Тогда бы проблема была, — на последних словах из глаз Марии вся веселость ушла.

Я не то чтобы там саму смерть увидел, но около того.

— Что мне делать с этим?

— С чем? Я твои мысли не читаю, — Мария сложила руки на груди.

— С тем, что хочется пойти и поубивать всех. Кого всех — непонятно. С тем, что внутри что-то на части рвется и вопит от ужаса.

— Какой богатый у тебя внутренний мир, — хмыкнула она. — Пойдем, что ли. Это место не слишком подходит для краткого экскурса в психологию.

Я сразу же пожалел, что у неё это спросил. Какой смысл, если и так известен ответ — для Марии как раз норма поубивать всех, чтобы выпустить пар.

Самое ужасное, что, если бы у меня была такая же возможность сорваться на ситкарах, не уверен, что пощадил хоть кого-нибудь.

Мария, оглядевшись, выбрала местом для беседы крышу одного из зданий, которое было выше стены. Оттуда открывался неплохой вид на горы. Солнце при этом находилось слева от нас и глаз не слепило.

Запрыгнула она на эту крышу без видимых усилий, одним махом. Когда за ней следом приземлился, женщина уже достала из кольца две подушки, плед, пару темных очков, одни из которых мне протянула.

— В Колодце есть миры, где слишком ярко. С нашими глазами, с их повышенной остротой, это может стать проблемой. Поэтому держи. Сейчас такие почти нигде не достать. Поэтому храни их.

— Могу оставить?

— Да. Считай, подарок, — легко согласилась она.

— Спасибо.

— В общем, — Мария уселась на подушку, накинула на плечи плед, уставилась вдаль и продолжила: — Сопли тебе подтирать долго мне откровенно лень. Поэтому кратко обозначу, почему тебе так плохо, а потом дам совет, что с этим делать. Да ты и сам подумаешь, как дальше жить. Первый слом, смысловой, у тебя произошёл, когда с нами облом вышел. Когда узнал, что мы не родители тебе, — уточнила Мария.

— Это давно было.

— И что? — покосилась она на меня. — Не перебивай. Дело не в самих переживаниях, а в потере смысла жизни. Первый твой смысл — развиваться, чтобы найти родителей. Это утратило актуальность. Ты получил удар, но быстро сориентировался и нашёл другой смысл — защищать друзей. Можешь сказать за это спасибо Легиону. Он тебе вовремя помог.

— Да как-то не хочется, — проворчал я.

— Понимаю. Ты просто саму последовательность улови… Не просто потерять двух друзей, а сделать их защиту смыслом своей жизни и потерять. Вся твоя идентичность рухнула. То, что определяло тебя. То, ради чего ты жил.

— Звучит… логично.

Я искреннее задумался над тем, что она говорила. Походу, так оно и было. В эти дни я не раз задавался вопросом, какой смысл что-либо делать, если всё равно спасти не получилось?

— Поэтому решение твоей проблемы лежит… — Мария взяла драматичную паузу, — в эволюции твоего смысла. Вырастание из черно-белого взгляда на жизнь, где ты обязательно должен побежать всех и всегда.

— Нет у меня такого взгляда, — не согласился я.

— Да неужели, — фыркнула Гроза. — Я их не спас — о боже, как теперь жить дальше, — передразнила она мой ход мыслей, что прозвучало оскорбительно. — По мере взросления и развития мышления человек приходит к тому, что жизнь состоит из множества оттенков. Поэтому и говорю, твой смысл должен эволюционировать. Принимая то, что ты не сможешь спасти всех, кого захочешь. Что жизнь близких и друзей в любой момент у тебя может кто-то или что-то отнять… Ты молод и не понимаешь, что отнять можно сотней разных способов.