– Мы не прятали его, – выпалил Люк с горечью.

– А я не верю тебе, – повысила голос, тут же замолкнув. Силы покинули меня вместе с голосом, и ругаться я не могла. Вся ситуация схватила меня металлическим кольцом, сжимаясь. Сдавливая голову. Поэтому я не сразу отреагировала, когда в кармане что-то завибрировало.

– Нужно ехать к той дороге, – предложил О’Коннелл.

– Почему туда?

– Алекс не просто так сказали найти убийц. Кем бы ни был Птица, он знал, что случилось с Джоном. Значит, он либо видел аварию, либо приложил руку к пропаже тела. В любом случае, все произошло в том месте, и возможно должно там закончиться, – доказывал Дилан, направившись к машине, – плюс он позвонил Алекс, а она стоит в окружении людей, что приложили руку к убийству Джона.

– Но мы не убили его! – стонет Люк.

Телефон вновь завибрировал, и я достала его, прочитав сообщение. Оттолкнулась от машины, осмотрев пустую, но темную улицу. Метнула взгляд на спорящих парней и произнесла:

– Птица с этим не согласен.

Подняла телефон и ткнула пальцем в сообщение, где указывалась геолокация.

От Автора

Пока не поздно.

Голова Кристин начинает опрокидываться и Дилан тут же хватает ее, пытаясь восстановить зрительный контакт:

– Все будет в порядке, – выдавливает улыбку, – ты только не закрывай глаза, я хочу их видеть, да, смотри на меня, – Кристин заставляет себя раскрыть потухающие глаза.

Дилан трет ее лицо, вытирая кровавые пятна, и поджимает губы, сдерживая маты.

Алекс не перестает кидать взгляды в зеркало заднего вида, в надежде, что подруга встанет и улыбнется как обычно. Она вытягивает руку к зеркалу, чтобы поправить его, пальцы начинают судорожно трястись, когда голова Кристин вновь опрокидывается с прикрытыми глазами.

– Не дай ей уснуть, – срывается девушка, одергивая руку от зеркала и сжимая ее в кулак.

Пока не поздно.

Его руки трясутся, когда он вновь сжимает в ладонях холодное лицо Кристин. Большими пальцами Дилан судорожно смахивает мокрые волосы, что падают на глаза блондинки:

– Эй, покажи мне свои красивые глазки, я хочу их видеть, эй! Кристин, будь со мной.

Капли пота стекают по его лицу. В голове кавардак. Все, на что парень сейчас обращает внимание – это разбитая губа, которая трясется, ссадина на подбородке, висок с запекшейся кровью и потухающие глаза.

Пока не поздно.

Люк внимательно смотрит на дорогу, крепко сжимая в руках руль. Главная его задача – не опоздать. Его взгляд бежит к зеркалу. Напряжение витает в салоне машины. Лицо Кристин покрыто каплями пота, через приоткрытый губы доносится тихий хрип, но слов не подобрать.

Люк отводит взгляд, выпрямляя плечи, и переключив передачу, давит педаль в пол. Все вжимаются в сиденья.

От Алекс

Чувство потерянности охватывает все больше, а паника не дает нормально размышлять.

Я распахнула дверь, оказавшись в длинном коридоре, освещенном яркими кварцевыми лампами. Запах хлорки ударил по носу. Замерла, когда двери позади громко хлопнули, ударяясь об стену.

Развернулась, наблюдая, как мимо пробегает парень с девушкой на руках. Обменялась взглядом с подбежавшим ко мне Люком, тяжело дыша.

В глубине коридора раздались стуки и гул. Топот. Толкнула Люка в плечо, и понеслась за Диланом. Подбежала к каталке, на которую уже опускали Кристин, и схватилась за нее двумя руками:

– Помогите ей! Вызовите ее маму, она работает здесь.

Каталка двинулась с места, и я по инерции последовала за ней вместе с Диланом, Люком и людьми в белых халатах. Врач достал из кармана фонарик и начал светить им прямо в глаза Кристин, раскрыв их пальцами.

Она вспотела. Тяжело дышала, хрипела, словно умирает.

– Сделайте что-нибудь, – надорвала я голос, вытирая со лба Кристин капли пота.

Фонарик потух, и голос врача разрезал окружающий нас шум:

– Внутривенно десять кубиков Викасола, кровь первую отрицательную и подготовьте операционную.

Его голос был твердым и решительным. Два человека послушно отбежали от каталки и скрылись в коридоре.

Кристин все еще дрожала, её кожа была непривычно холодной.

Я подняла глаза на Дилана, когда он убрал с лица Кристин мокрые от крови и пота волосы. Его пальцы дрожали и были как никогда в жизни нежны.

Мы подбежали к дверям, над которыми большими буквами горела надпись: «Операционная».

– Дальше вам нельзя.

Я продолжила толкать каталку в сторону операционной:

– Вы не можете, я должна быть с ней, – резко отрезала я, смотря то на врача, то на Кристин.

Врач сказал громче:

– Нельзя!

На плечи опустилось что-то тяжелое, и я останавливаюсь, выпустив из рук ладонь Кристин. Ее рука соскользнула с каталки, свисая.

Халат врача надулся как парашют пока он стремительно скрывал от меня подругу. За ними хлопнула дверь.

Это все…

Это все такое неправильное!

Развернулась и уткнулась носом в грудь Люка, начиная всхлипывать. Он обнял меня, ставя подбородок на макушку, и погладил по спине.

Если ей не помогут, то я не знаю, что будет со всеми. С ее семьей. Я не могу видеть ее такой. Я потеряю частицу себя.

Положила ладони на грудь Люка и сжала его колючий свитер в своих пальцах. Сквозь пелену слез, которые выжигали мои глаза, заметила, с каким опустошением Дилан смотрел на дверь. Он запустил ладонь в волосы, яро почесав голову и вскинув наверх руку.

[…]

Темнота.

Замечаю стволы деревьев, что уходят ввысь и растворяются в ночном небе. Ели. Очень высокие и темные Ели. Кажется, это похоже на тот злополучный лес.

Но почему я здесь?

Иду босыми ногами по холодной и влажной земле. Слышу, как под стопой хрустят ветки, некоторые из которых настолько острые, что раздирают кожу ног. Холодный ветер проникает под футболку, вызывая мерзкие мурашки на спине. Медленно переступаю, осматриваясь.

Впереди виднеется фигура. Щурюсь, чтобы разглядеть в темноте хоть что-то примечательное, но деревья не пропускают даже лунный свет. С каждым шагом фигура становится отчетливее, и я останавливаюсь, прекращая шаг. Растерянно моргаю, не веря своим глазам.

Я вижу себя.

Сердце пропускает удар.

Наблюдаю за собой со стороны. Находясь в нескольких метрах. Другая я стоит в одной ночной рубашке, боком ко мне. Её голова, отвернутая в противоположную от меня сторону, медленно поворачивается. Руки дрожат, ладони сжаты в кулаки. Она осматривается, вновь отворачиваясь.