— Ну да, конечно, — согласился Витька. — Звёзды! На небе появляются звёзды и в банке твоей отражаются!

— И небо там совсем другое, в банке… — так же тихо, не глядя на Витьку, продолжал Лёшка. — Оно тёмное, почти чёрное, не такое, как наше… И звёзды другие, южные — крупные, яркие.

— Ерунда всё это… — неуверенно отозвался Витька, не отводя глаз от таинственной банки.

Лёшка молчал.

— Слушай, а если я к тебе ещё сегодня забегу? Вечерком, попозднее? — вдруг попросил Витька.

— Забегай, — улыбнулся Лёшка.

Он понял: его друг своими глазами хочет увидеть ночью южное небо. И в чёрном небе яркие звёзды.

Падал первый, ещё не зимний снег. Он скоро растает, но мальчишки во дворе уже лепили снежную бабу.

Я забрал из школы дочь; мы шли с ней, взявшись за руки, и болтали о разных пустяках.

— Пап, — спросила вдруг Танюха как бы между прочим. — Ты смог бы слепить снежок и добросить его до нашего окна?

Мы живём на шестом этаже. Я задумался. Наверное, добросил бы, но кто его знает. Хвастать и уж тем более врать не хотелось. Я пожал плечами.

— А вот Коржиков запросто добросит! — с какой-то непонятной гордостью сообщила мне дочь.

— Кто такой Коржиков?

Мальчишки, лепившие снеговика, толкали перед собой последний ком; за комом оставался чёрный петляющий след с пожухлыми торчащими травинками.

— Коржиков — это очень знаменитый человек, — объяснила Таня. — Новенький в нашем втором «Б»…

Во втором «Б» классе все люди были просто замечательными, и потому я решил уточнить, чем же знаменит именно этот, доселе неведомый мне, Коржиков.

Выяснилось вот что. Когда ни один человек в школе не смог ответить, как кричит кенгуру, — и учительница Людмила Александровна этого не знала, и даже директор, который вообще всё на свете знает, — только отважный Коржиков не растерялся, и теперь вся школа умеет кричать, будто стадо перепуганных кенгуру.

Но это ещё далеко не главное.

Выяснилось, что вовсе даже не стоит очень бояться, если из лесу вдруг выбегут дикие динозавры и соберутся на школьном дворе. Потому что навстречу динозаврам сразу же храбро выйдет кто?..

— Коржиков, должно быть… — робко предположил я. — Он разгонит всех динозавров хворостиной и восстановит порядок…

— Вовсе нет! — рассмеялась дочь. — То есть выйдет Коржиков, конечно! Только он никаких динозавров палкой гонять не станет, он их приручит лаской!

Выяснилось, что первый шаг в этом направлении Коржиков уже сделал. Он подобрал в подъезде бездомного котёнка, принёс его к себе и теперь воспитывает. Чтобы котёнку было хорошо, Коржиков дома никогда не кричит, как кенгуру, даже наоборот, иногда негромко мяукает, и котёнок думает, будто Коржиков — его мама. А коржиковские родители, получается, для котёнка бабушка и дедушка. И очень жаль, что у Коржикова нет братьев или сестёр, а то бы котёнку повезло совсем уж сказочно: у него появились бы родные тётя и дядя.

— Молодец Коржиков, — согласился я.

— Знаешь, папа, на кого он похож, этот Коржиков? — спросила дочь и сама же ответила: — На тебя, когда ты был маленьким! Я тебя маленького как раз таким и представляю!

Снежная баба была готова; мальчишки затащили последний рыхлый ком наверх, на два других — вот и голова на месте.

— Понятно, — сказал я. — Очень даже может быть.

Вечером, когда Танюшка уже уснула, я вышел прогулять нашего пса.

Снег ещё лежал, не успел за день окончательно растаять.

Я слепил плотный снежок, оглянулся по сторонам — не видит ли кто — и со всей силой залепил снежком в окно нашей кухни на шестом этаже. И негромко крикнул бегемотом, когда попал.

Завтра к нам в гости должен прийти Коржиков, Танюха пригласила. Не опростоволоситься бы перед ним.

Это Танюшка придумала полетать выше крыш. Мы смастерили здоровенного воздушного змея, больше нашего балкона, конец нитки привязали к скамейке, а катушку Таня держала в руках.

Змей легко взмыл выше крыш; мы с дочкой махали руками и кричали:

— Эй, люди, привет! Отчего вы такие маленькие и не летаете?!

Ещё мы набрали полную хозяйственную сумку пушистых облаков, пощекотали крошечную тучку и после опустились на землю.

Внизу нас поджидал Мишка, Танин друг.

— Это же надо выдумать, на бумажном змее они летали! — сразу же стал возмущаться Мишка. — Сказки для дурачков!

Мишка потрогал нашего змея, даже ткнул его в одном месте пальцем и продолжат возмущаться:

— Да не бывает таких воздушных змеев, чтобы человека мог поднять! Даже двух! А вы, дядя Серёжа, вообще вон какой здоровенный!

Я лишь смущённо разводил руками.

— И нитки такой не бывает, чтобы не оборвалась! — напирал Мишка. — Не бывает таких крепких ниток!

Танюшка открыла сумку и выпустила на волю наши облака.

— И облака мне эти глупые не нужны! — уже с обидой закончил Мишка.

Мне стало ужасно горько и стыдно отчего-то. А Танюшка вдруг сказала:

— Да ладно тебе, Миш! Хочешь с нами на змее полетать?

Мишка застенчиво пощекотал облако, висевшее перед самым его носом, и храбро ответил:

— Конечно! Втроём-то на змее веселей!

Мой брат принёс домой новенький собачий ошейник, пахнущий кожей и с магазинной биркой.

— Так, — сразу поняла мама. — Этого не будет никогда! Собаки ещё только в нашем доме не хватало!

Брат молча прошёл в комнату и повесил ошейник над своей кроватью. Получилось здорово.

— Где ты взял деньги? — спросил папа.

— Накопил, — уклончиво ответил брат. — Три месяца откладывал помаленьку…

— Понятно, — развёл руками папа. — Значит, наш младший сын уже три месяца мечтает о собаке.

— Я тоже мечтаю! Я тоже мечтаю о собаке! — встрял в разговор и я. — Уже целую неделю мечтаю! Даже нет, восемь дней!

Это была неправда. О собаке я мечтал всю свою жизнь, с самого рождения. Но ведь не я же, втайне собирая деньги, которые родители дают на школьные завтраки и всякие другие пустяки, купил в конце концов великолепный новенький ошейник из жёлтой кожи и с заклёпками. Я не мог обидеть брата и потому сказал про восемь дней!

— Мечтать не вредно, — согласилась мама.

Потом мы, как всегда, делали с братом уроки.