Он нашарил глазами кресло, стоящее возле полированного стола, и, не глядя на полки вдоль стен, на которых лежали сотни разнообразных побрякушек, уселся в это самое кресло, заложив ногу за ногу и презрительно уставившись на приказчика, ошеломленного наглостью посетителя. Когда тот опомнился и, запинаясь, спросил: «Что угодно господину?» – Ангус холодно и твердо ответил, что угодно ему говорить с хозяином или с тем, кто умеет встречать потенциального клиента, а не находится в лавке только для мебели.

Выслушав эту тираду, приказчик скрылся за дверцей, что находилась в дальнем углу лавки, и через три минуты вернулся с мужчиной лет пятидесяти, утирающим рот кружевной белой салфеткой. Салфетка эта была белее, чем носовые платки многих аристократов, которых в своей жизни видел Ангус, а потому он решил, что дела у ювелира идут очень хорошо, ведь только богатый человек может себе позволить вытирать рот салфеткой с бербанскими кружевами.

– Что угодно господину? – спокойно и дружелюбно спросил ювелир, не глядя на облачение потенциального клиента и сосредоточившись только на его лице, точнее, на глазах. И это понравилось Ангусу. Вот теперь перед ним был типичный представитель торгового сословия, понимающий толк в том, как надо обслужить клиента.

– Прошу прощения за поведение моего… хм… помощника, он еще молод и глуп, не всегда знает, как себя вести. Впрочем, это и моя вина – ведь это мой работник! С меня хорошая скидка – если вы пожелаете что-то здесь приобрести. Итак, господин, слушаю ваши пожелания!

Ангуса так и подмывало сказать: «Желаю, чтобы вы уволили этого болвана!» – но вслух он сказал совсем другое:

– Мне нужен перстень с розовым, лучше красным алмазом. Небольшой бриллиант меня устроит. А еще такого же размера перстень с изумрудом. Чистота камней должна быть безупречна, никаких вкраплений, трещин и подобной пакости. И еще – не нужно предлагать вместо изумруда зеленый сапфир. Вы только потратите свое и мое время.

– О! – приятно удивился ювелир. – Господин разбирается в камнях? Какого точно размера вам нужны камни? В какой оправе? Золото, серебро? Может быть, темный камень? Сейчас очень модны перстни с темными камнями в качестве оправы. На темном цвет бриллианта кажется еще более ярким и сочным!

– Мне все равно, какая оправа, – пожал плечами Ангус. – Изумруд можно и в серебре… даже лучше в серебре. Бриллиант – тоже. Главное, повторю, их чистота. Оправа вторична. Размер… хм… от вот такого, – он показал величину, зафиксировав расстояние между большим и указательным пальцами, – и выше. Зависит от той цены, которую вы мне предложите.

– Подождите, пожалуйста, сейчас посмотрим! – Ювелир направился к двери, и уже на пороге приказал: – Войтек, налей господам холодного сока! Разве не видишь – они запыхались?! Когда ты научишься как следует встречать клиентов, болван?!

Ангус отмахнулся от кружки, протянутой ему угрюмым приказчиком, похоже, сыном ювелира, а Хесс взял ее и выпил до дна, сохраняя на лице маску благодушного простачка. Он во все глаза пялился на разложенную по полкам бижутерию, и на лице его был написан восторг идиота, всегда мечтавшего заполучить что-то такое блестящее, чем можно похвастаться перед сисястыми дворовыми девками. Кстати, Леван тоже неплохо умел прикидываться деревенским дурачком, хотя оба были неплохо образованны, грамотны – на удивление Ангусу, прежде считавшему членов Братства тупоумными убийцами, не более того.

Ювелир вплыл в лавку, как военный корабль, заваленный награбленной во вражеском городе добычей. В руках – десятка два коробочек, обтянутых тонкой кожей, на которой был вытиснен некий герб, напоминающий герб аристократа.

Конечно, никаким аристократом ювелир не был – это всего лишь цеховой знак, клеймо, которое тот ставит на свои драгоценные изделия. Однако выглядел знак ничуть не хуже того же герба семьи Ангуса и, в отличие от герба какого-нибудь аристократа, был выдан ювелиру за большие успехи в его ювелирном деле, в настоящем деле, а не достался по наследству тупоумным потомкам. Лучшие мастера-ювелиры, как и оружейники, всегда метили свой товар личными клеймами, зарегистрированными в установленном порядке в Управе. За что, кстати, платили очень даже кругленькую сумму.

Коробочки были торжественно расставлены перед клиентом, и через минуту Ангус углубился в разглядывание камней, пользуясь еще одним признаком хорошего, дорогого ювелира – увеличительной лупой, вещью дорогой, редкой и встречающейся не у каждого коллеги мастера Дургана.

Через полчаса Ангус уже осмотрел весь представленный товар и отложил в сторону три перстня – два из серебра, один золотой. Подумал… и отодвинул один серебряный. Все. Выбор сделан. Следующие полчаса прошли в вежливой, но тем не менее жесткой и бурной торговле, во время которой ювелир был пойман на обещании сделать скидку, а еще – вытребована скидка за покупку сразу двух изделий и за «красивые глаза».

К чести ювелира и к некоторому удивлению Ангуса, здешние цены на камни были ощутимо ниже, чем в столице. Возможно, потому, что часть камней, которые поступали в столицу из различных источников, шла как раз отсюда, из окрестностей Ангора. Эти камни старатели мыли в степи на ручьях и речушках ближе к Паграйскому хребту, находившемуся в двух дневных переходах от города. И, само собой, куда еще старатели понесут найденные ими камешки, если не скупщикам и ювелирам, живущим в ближайшем от них городе? Уж не в столицу – это точно. Хочется ведь поскорее выпить, закусить, сходить в бордель, поиграть в кости – чтобы спустить все деньги за считаные дни и снова отправиться в степь на поиски счастья. Чтобы больше никогда не вернуться назад…

Степь – жестокая страна. Голод, холод, жара, безжалостные кочевники – вот что ждет претендента на счастливую богатую жизнь. Тот, кто ищет сокровища, никогда не бывает богатым – это уже такой закон жизни.

В общем, когда Ангус выходил из лавки, его кошель сильно похудел – чистой воды камни стоят хороших денег. Однако камни оказались крупными, их размеры превышали ожидаемые, а кроме того, в тощем кошеле осталось еще достаточно приятных на цвет и вес кругляшков, предоставляющих их владельцу возможность с пользой и удовольствием провести в городе не одну неделю и даже не один месяц, совсем не экономя на еде и питье.

Кроме монет в кошельке лежали два перстня, обошедшиеся во столько же, сколько зарабатывает небольшая деревня за несколько лет. Если только не будет неурожая.

Главное дело сделано, теперь можно отправиться в бордель, чтобы проверить работоспособность некоторых не жизненно важных, но вполне себе дорогих сердцу органов. Проверять их работу наедине с собой, пользуясь картинками из воспоминаний, в принципе тоже не возбраняется, но только если тебе мало лет и нет возможности сделать это с партнером противоположного пола. У Ангуса такая возможность была, так зачем отказывать себе в удовольствии потискать молодую упругую женскую плоть?

Хесс не очень-то был доволен решением Ангуса, но послушно поплелся за ним, лишь заметив, что не сможет охранять своего дорогого учителя, пока тот будет наедине с объектом вожделения, а потому – как бы не случилось каких-либо неприятных происшествий. Это замечание рассердило лекаря и утвердило в желании хоть на часок-другой освободиться от назойливой опеки соглядатая-телохранителя. Что он, ребенок, что ли? Постоять за себя не сможет?!