спирт и красные капли. Стенки перегонного куба покроются, как тенью, легким налетом, а в пробирке останется истинный дракон, ибо он съест свой хвост. Возьми этого черного дракона, разотри его на камне, прикоснись раскаленным углем; он воспламенится: воспроизведешь зеленого льва. Пусть он съест свой хвост. Снова перегоняй: получишь жгучую воду и человеческую кровь — это и есть эликсир».

Дракон, съедающий свой хвост, здесь появился неслучайно. Иногда визуальным образом Великого эликсира выступал уроборус — древний символ бесконечного познания, змей, кусающий себя за хвост. А легендарный бенедектинский монах-алхимик XV в. Базиль (Василий) Валентин, настоятель аббатства в Эрфурте, называл себя старым больным драконом.

Образ дракона мы встретим и в трактате Джорджа Рипли, другого алхимика XV века:

«Киммерийские тени покроют реторту своим тусклым покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост. Возьми этого черного дракона, разотри на камне и прикоснись к нему раскаленным углем. Он загорится и, приняв вскоре великолепный лимонный цвет, вновь воспроизведет зеленого льва. Сделай так, чтобы он пожрал свой хвост, и снова дистиллируй продукт. Наконец, сын мой, тщательно ректифицируй, и ты увидишь появление горючей воды и человеческой крови»[21].

Тексты алхимических трактатов поэтичны и изысканно метафоричны. Описания мастеров Великого искусства сопровождаются многочисленными гравюрами, но понятнее скрытый смысл сочинений не становится, так как гравюры тоже символичны и метафоричны, населены мифическими животными и странными существами, непонятными символами и таинственными знаками.

Судя по записям ряда алхимиков, они смогли постигнуть таинство трансмутации и создать Великий эликсир. Описывали его по-разному: то как красный камень, то как серый порошок, то как вязкую, тягучую воду, которая не замерзает. Однако дальше демонстрации получения небольшого количества золота или вообще фокусов дело не шло. И алхимики, утверждавшие, что они нашли секрет философского камня, были необычайно упорны. Они готовы были терпеть пытки и идти на смерть, но никогда не признавались в своей лжи, а утверждали, что не желают делиться опасными секретами с непосвященными.

Иллюстрация из «Практики алхимии» (1606), написанной Андреасом Либавиусом (1555–1616), немецким врачом и алхимиком.

Science History Institute / Wikimedia Commons

Работа алхимика в своей лаборатории (Великое делание) напоминала древние магические ритуалы, а гравюры показывают, как мастера посещают разные мифические существа, в том числе демоны и драконы. Например, Парацельс, известный не только своим врачебным искусством, увлечением астрологией, но и занятиями алхимией, писал: «Чтобы знать, как приступить к великому делу алхимии, молодой адепт древней науки должен уметь вызывать всех духов семи планет и металлов. И тогда они придут, явятся во всем своем дворянском, княжеском, графском достоинстве, и каждый — только в своей, ему одному присущей, одежде»[22].

Такое явное присутствие язычества вызывало повышенное внимание католической церкви, самые неосторожные алхимики попадали в застенки инквизиции и кончали жизнь на костре или дыбе. А самые разумные старались в своих трактатах по максимуму использовать отсылки к христианскому вероучению: можно даже встретить утверждение, что символом последней стадии алхимического процесса является образ Христа, появляющийся внутри реторты. А в иных трактатах цитат из Святого Писания было больше, чем описаний алхимических опытов.

Некоторые алхимики вообще считали, что философский камень — это не вещество, а состояние души мастера Великого искусства, которое требует внутренней чистоты и преображения. Хотя большинство все же видело в философском камне материальную вещь, а не метафизическую категорию. Но в любом случае Великое искусство требовало и великого терпения, и самоотдачи, и уединения. Поэтому многие алхимики так и остались безвестными. О необходимости соблюдения тайны предупреждали все известные адепты герменевтического учения, потому что, попав в руки непосвященных, секрет философского камня мог принести много бед, в первую очередь самому алхимику. Стоило сильным мира сего прознать, что кто-то из алхимиков добился успехов в своих изысканиях, как его спокойной жизни приходил конец. Внимание средневековой знати лишь поначалу сулило комфорт и достаток, но герцогам и баронам быстро надоедало ждать вожделенного золота, и опрометчивый алхимик оказывался в темнице, ему приходилось терпеть пытки, а то и идти на костер.

Впрочем, философский камень был самой известной, но не единственной целью средневековых алхимиков.

Алкагест, гомункулус и палингенез

В отличие от философского камня, алкагест, пожалуй, интересен только самим алхимикам, и интерес этот был большей частью академическим. Алкагест — это универсальный растворитель, способный растворить любое вещество. Об этой поистине магической жидкости много писал Парацельс, он же и придумал ей название, которое происходит от арабского названия щелочи — al-kali. Считалось, что алкагест, растворив минерал или металл, позволит выделить философский камень, который в силу магической природы действию алкагеста не подвержен.

Какое-то время появилась надежда, что алкагест удалось создать на основе нашатыря и концентрированной азотной кислоты. Эта смесь нам известна как «царская водка», а первооткрывателем ее является итальянский философ и алхимик Бонавентура (Джованни Фиданца, 1217/1221–1274). Однако оказалось, что смесь, способная растворить даже золото, не действует на керамику, стекло, песок и многие другие вещества.

О своих успехах в деле создания алкагеста заявляли многие алхимики, желавшие прослыть знаменитыми. Например, Ян Баптиста ван Гельмонт (1580–1644) утверждал, будто ему удалось получить эту чудо-жидкость и она растворяет все, с чем соприкасается, «как теплая вода растворяет лед». Слухи об алкагесте ходили до тех пор, пока немецкий алхимик Иоганн Кункель (1630–1703) в конце XVII века не доказал, что такое вещество создать невозможно в принципе, так как оно растворит и сосуд, в котором содержится.

Более интересным для средневековых обывателей объектом магии алхимиков был гомункулус — искусственное человекоподобное существо, которое мечтали создать последователи герменевтического учения. А судя по разнообразным слухам и легендам, не только мечтали, но и добились в этом деле успеха. Слухи эти активно поддерживали сами алхимики, в их трактатах описывалось два типа гомункулусов (или гомункулов).

Раби Лев Бен-Бецаль и голем. Рисунок Миколаша Алеша (1852–1913).

Wikimedia Commons

Во-первых, это подобие человеческого существа, выращенного в пробирке и воспитанного как ребенок, только маленького размера. Считается, что первым такого искусственного человека создал испанский врач, теолог, дипломат и алхимик Арнольд де Вилланова (ок. 1238 — ок. 1311). А вот врач, астролог и алхимик Парацельс даже детально описал выращивание гомункулуса в пробирке.

Рецепт этот настолько специфический, что возникают сомнения в авторстве одного из авторитетнейших медиков эпохи Возрождения и разносторонне образованного человека Филиппа Ауреола Теофраста Бомбаста фон Гогенгейма, известного нам под псевдонимом Парацельс. Согласно его рецепту, нужно взять большое количество мужской спермы, поместить ее в пробирку и