– Лекс, – тяжело вздыхает Фрэнк от моих слов.

– Да, знаю, начнёшь меня сейчас поучать и говорить, что не права, но я так не считаю. Он не имел права говорить всё это тебе. Я была виновата, но не ты. Он поступил подло, – бросаю на мужчину, расположившегося в кресле-качалке, суровый взгляд.

– Я и не собирался, просто прошу тебя понять его. Я и так его игнорирую, и Макс спал на диване. Ему сложно, очень сложно, он прагматик и всегда сгущает краски. Но опустим эту тему, я хочу узнать, как дела с отцом Мими.

– Он не её отец, – достаю результаты ДНК и передаю Фрэнку.

– Значит, осталось ещё девять. Ты же не ездила сегодня ни к кому?

– Нет, была на собеседовании. Письмо пришло утром, и я поехала, – с трудом признаюсь я.

– И как? Что сказали?

– Ничего. Смеялись надо мной. Ржали, как уроды, когда я объяснила им, на какую вакансию претендую. Они думали, что я жажду вступить в лигу уборщиц, а не стать помощником администратора, – зло фыркая, достаю Мими из качелей и кладу себе на ноги. Она хватается за большие пальцы моих рук, и я улыбаюсь, играя с малышкой.

– Ой, мне жаль…

– Знаешь, я не понимаю, почему они не видят во мне серьёзного сотрудника? Они даже слова не дали вставить, а начали ржать. Придурки недоделанные. Я убежала оттуда, а потом как дура, разревелась от обиды. Это уже седьмой отказ, Фрэнк. Что я делаю не так? – Печально вздыхая, перевожу взгляд на мужчину.

– Я не могу ничего посоветовать тебе в этой сфере, но считаю, что ты зря вернулась. Здесь тебе ничего не светит, а твои навыки и рекомендации тоже имеют срок годности.

– Я сегодня думала и решила, что зря я всё бросила там. Я ведь гналась за лучшим, и это привело меня в задницу. У меня были такие предложения, благодаря которым могла подняться по карьерной лестнице и накопить денег, а я всё просрала из-за своего характера. Ну, не идиотка ли?

– Нет, Лекс, ты не идиотка. Ты просто ещё молода и амбициозна, все мы гонимся в определённый момент жизни за лучшим, ярким и, к сожалению, призрачным. Я не говорю, что ты должна остановиться и больше ни к чему не стремиться. Нет, начни с низов, хотя бы немного понизь планку и всё же рассмотри вакансии в Майами.

– Мне стыдно туда возвращаться, Фрэнк. Я выставила себя такой стервой, фыркающей на все предложения, что теперь боюсь – моя слава побежит впереди меня, и я никогда это не исправлю, – тихо сознаюсь.

– Милая, ну это же не конец света. Ты имеешь право на ошибки, Лекс.

– Что-то в последнее время у меня слишком много ошибок. Макс, правда, намерен сегодня отдать Мими?

– Вряд ли, он тоже имеет свои страхи, и первый из них – потерять свой авторитет. Так что думаю, он понудит ещё немного и смирится, а там глядишь, всё и наладится, – позитивно отвечает Фрэнк. Вот я удивляюсь ему каждый раз, когда случается что-то катастрофичное для меня, он непременно находит в этом что-то положительное и легко переводит всё в шутку. Только в этот раз не срабатывает. Я совершила довольно серьёзные проступки и обзавелась ребёнком, в настоящий момент обсасывающим мой палец. И я уверена, что Макс не отступится, он повесит Мими на меня и заставит решать всё самостоятельно.

– Не хочешь прогуляться? Я коляску купил, хочу обкатать. – Предлагает Фрэнк, и я киваю ему.

Он просит меня переодеть Мими, и я с радостью соглашаюсь. Ловлю себя на мысли, что это меня успокаивает, но я всё же отказываюсь иметь детей в будущем. Вряд ли когда-нибудь я буду к этому готова.

Мы выходим из дома, и Фрэнк пытается развлечь меня смешными историями из своей жизни в Лас-Вегасе, пока я толкаю впереди себя коляску одной рукой и, держа в другой бутылочку с молоком, кормлю Мими. Смеясь над его шутками, расслабляюсь, но вот разум не позволяет мне получить полноценное удовольствие от прогулки. И когда приходит время прощаться и уходить, чтобы не встречаться с братом, грусть и печаль снова возвращаются в моё сердце.

Между мной и Максом часто были ссоры как в детстве, так и после, но вот последнее разногласие намного серьёзней, чем прошлые. Я чувствую, что брат не собирается сдаваться, и не понимаю, как поправить положение. Я люблю его, но упрямый характер и желание всегда быть правой не позволяют мне первой сделать шаг. Сообщая родителям, что я на работе, точнее, обманывая их рассказом о том, что мне дали дополнительную смену, отгоняю машину к берегу океана и сажусь на прохладный песок в ночи.

У меня даже подруг не было. Так получилось, что не появились. Я всегда считала, что они лишние в моей жизни, а сейчас даже выпить не с кем. Одиночество меня убивает, и я бреду по набережной, каким-то образом оказываясь перед баром «На гребне волны». Какого чёрта-то? Что нельзя было идти в другую сторону? Но душа просит выпить, а мозг жаждет отключиться, хотя мне в шесть на пост… по фиг.

Толкаю дверь бара, врываясь в знакомую атмосферу веселья, и пробираюсь к барной стойке, замечая Дэша, смеющегося от слов какой-то расфуфыренной курицы, как раз ему под стать, и это заставляет развернуться и изменить своё направление, точнее, попросту вылететь отсюда.

А почему это я должна уходить? Я имею право находиться здесь на таких же правах, как и другие, верно? Так что пошёл этот павлин со своей Википедией подальше.

Уверенно расталкивая людей, расчищаю себе место и гордо забираюсь на высокий стул. Первым замечает меня бармен постарше и толкает Дэша, сообщая о появлении моей царственной персоны.

– Детка, угостить? – Оборачиваюсь на мужской голос и пробегаюсь взглядом по слегка симпатичному парню, мгновенно решая, «а почему бы и нет». Я молода. Я красива. Я одна, и у меня нет проблем. Буду жить так, как хочу, и точка. А сейчас я хочу разозлить курочку гриль да так, чтобы её шкурка облупилась.

– Джин тоник со спрайтом, – улыбаясь, киваю я.

– Кайл, – представляется он, обнажая кривые зубы, портящие абсолютно всю дымку флирта. Да что ж это такое-то?

– Свободен, Кайл, я передумала. Предпочту гордое одиночество, – отворачиваясь, моментально встречаюсь с прищуренными сине-зелёными глазами.

– Что здесь забыла? – Шипит Дэш.

– Эй, это невежливо…

– С чего это я должна отчитываться перед тобой, мальчик на две секунды. Лучше налей мне тоник со спрайтом, да поживее. Проверим твою прыткость, – бросаю десять баксов на барную стойку и, чёрт возьми, наслаждаюсь яростью, закипающей в его темнеющих глазах. Вот это адреналин. Вот это азарт.

– Малолеткам не продаём алкоголь, и ты у нас в чёрном списке, мокрица страшная, – рычит Дэш.

– Милый, он назвал меня страшной. Вот это невежливо, ты только посмотри какие у меня ножки. Кайф, да? – Обращаюсь к наблюдающему за всем происходящим новому знакомому, обнажаю одну ногу и поворачиваю её.

– И никаких «ушей спаниеля» и силикона. Я даже выбираю отсутствие белья, чем другие похвастаться не могут. Да и вся я, как из золота вылепленная, – тяну, сжимая пальцами свою грудь под топиком, и смеюсь, наблюдая, как у парня челюсть отвисает.