Признаюсь, новость, что Кэтрин приемная дочь Джона, меня огорошила. Довольно странное совпадение. Меня мучил единственный вопрос, что делал ночью Кертис за домом Хорн, почему он следил за ней. Именно это я и хотел теперь выяснить.

Джон перевелся в Ньюпорт сразу же после того как было закрыто дело Анны. Свое бегство, а именно так я тогда думал о его переводе, он объяснил тем, что в небольшом городе у него больше шансов быстро продвинуться по служебной лестнице. Но меня трудно было обмануть.

Я замечал, как Джон в течение всего года, пока шло следствие, часто смотрел пустыми ничего невидящими глазами после очередной безуспешной беседы с подозреваемым в совершении преступления. В те годы у нас еще не существовало специальной базы по педофилам. Мы трясли всех подряд по кругу: насильников, освобожденных досрочно и отмотавших свои сроки, бывших пациентов психушек, простых обывателей, которых замечали бдительные граждане возле детских площадок. Я и Джон, мы оба погружались в трясину, читая досье этих тварей, и все ближе подходили к краю, к пустоте.

Джон – он сдался первым.

У парадного входа в дом Хорн все сидел тот же паренек и явно кого-то ждал. Я уже хотел выйти и поговорить с этим херувимом в человечьем обличье, он явно местный и все тут знает, как увидел знакомую задрипанную тойоту, подъезжавшую к дому.

Кэтрин была не в духе. За сценой, что развернулась у крыльца, я наблюдал в боковое зеркало с неподдельным интересом и увиденное меня удивило. Пухлощекому увальню было лет пятнадцать от силы, но при этом он обнимал и прижимал к себе Кэтрин отнюдь не по дружески. Они явно ссорились. Разговор проходил на повышенных тонах и орала в основном Хорн. Народу на Мурленд роуд было не много, две старушки лялякали неподалеку, стоя на тротуаре, но они не проявили даже простого любопытства. Никого не смущало, что несовершеннолетний мальчишка тискает двадцатипятилетнюю девку у всех на виду. Меня лично заинтересовал вопрос, а знают ли соседи, сколько ей лет?

Наконец Хорн убралась восвояси, и пацан не спеша пошел по улице в мою сторону. С ним явно стоит побеседовать тет-а-тет. Я вылез из машины и с деланным равнодушием двинулся ему на встречу. Когда он поравнялся со мной, я свистнул и поймал его озадаченный взгляд.

– Слышь, малец, надо поговорить.

Я преградил ему дорогу и стал теснить его ближе к стене дома.

– Ну, ты, педик. Отвали.

Он наивно попытался обойти меня справа.

– Стой, не рыпайся. Полиция.

Я схватил его за капюшон, выпущенный поверх куцой куртешки, и потащил в угол между стеной дома и крыльцом.

Рядом щелкнул замок парадной двери, кто-то торопливо спускался по ступенькам. Я обернулся и увидел то ли пакистанца, то ли афганца, сходу и не определишь, средних лет в сером спортивном костюме, с портфелем из коричневой кожи в руке. Он сначала вскользь глянул на меня и тут же, испуганно отведя взгляд в сторону, поспешил к своей машине, ярко желтой маленькой КИА. Почему то портфель в его руках меня несколько смутил.

Я переключился на пацана, тряханул его сильнее, чтобы быстрее соображал.

– Как зовут?

Малец явно струхнул, поубавил гонору.

– Барри…

– Так вот, Барри, если ты ответишь правдиво на мои вопросы, я тебя отпущу на все четыре стороны, если соврешь, то выверну твои карманы и ненароком найду там пакетик с дурью или еще с чем. Усек?

Он послушно закивал головой.

– Вопрос первый. В каких ты отношениях с Кэтрин Хорн?

– Мы с ней соседи, иногда общаемся…

Я потряс его за капюшон сильнее.

– Ай, пусти! Ну, тусуемся иногда вместе.

– Слышь, Барри. Подробнее, что входит в твое определение тусуемся? Секс?

Он отрицательно мотнул головой. Уже легче.

– У Кэт есть собака, то есть была. Она сдохла сегодня ночью от старости. Я иногда гулял с ней, когда Кэт была на работе.

О мертвой собаке я уже слышал от Гелфана, значит, пока маленький писюн не врет.

– Вопрос второй. Что делала Хорн вечером в прошедшую пятницу?

Я отпустил капюшон, схватил его за толстую шею и наклонил вперед, понуждая говорить только правду.

– Ее не было вечером, я заходил к ней где-то в начале девятого, хотел позвать ее с собой в клуб. Дверь никто не открыл. Я вышел посмотреть стоит ли перед домом ее машина.

Пацан давился словами и задыхался от неудобной позы, спеша сообщить мне как можно больше информации. Люблю таких общительных.

– Машины не было. Потом я слышал, как она подъехала ночью, где-то в районе четырех часов.

Я продолжал пригибать его вниз, парень уже касался руками земли, его лицо покраснело, он сипло дышал. Потом я задрал низ его толстовки и куртки ему на голову, оголяя белую спину с отвисшими боками.

– О нашей милой беседе молчок или я тебя даже со дна морского достану.

Я наклонился к нему и гаркнул:

– Ты понял? Не слышу!

– Понял, – проблеял он.

Я его отпустил, и Барри неуклюже шлепнулся на пятую точку.

Ну а теперь пора заглянуть в гости к Кэтрин Хорн или Кертис, кому как больше нравиться.

Она открыла дверь квартиры на мой стук, смерила меня презрительным взглядом и, молча развернувшись, пошла в комнату. Ни тебе здрасте, ни проходите пожалуйста, но мне к таким встречам ни привыкать. Видок у Хорн был тот еще – затасканная, драная черная футболка, висевшая на ней как на вешалке и треники с коленками пузырями.

Я закрыл входную дверь на замок и последовал за ней, по пути внимательно осматриваясь. Гостиная меня поразила своей аскетизмом – диван и книги стопками прямо на полу. Но чистота безукоризненная, видимо годы, прожитые с Джоном под одной крышей, не прошли даром. Мне даже стало как-то вдруг неудобно за свою берлогу.

Кэтрин остановилась у окна и внимательно за мной наблюдала. Ну что же, если она сама добровольно впустила меня в свое жилище, пусть пеняет на себя. Я натянул латексные перчатки на руки, подошел к стопкам книг и стал методично просматривать каждую, просто переворачивал и вытряхивал, вдруг что – то лежит между страниц. Книги, в основном по психологии, после осмотра я отбрасывал в кучу на середину комнаты. Мое упорство было вознаграждено, из тонкой брошюрки выпал небольшой листок и спланировал к моим ногам. Взяв его в руки, я понял, фотография, и в горле встал ком.

– Кто это?

Я смотрел на снимок и ничего не мог понять, мои руки дрожали.

– Я. Что не похожа?

Кэтрин, наконец, оторвалась от своего места у окна, подошла ко мне и, взяв карточку из моих рук, приложила краем к своему лицу для сравнения.

Действительно, как две капли воды, но такого просто не может быть. На снимке Анна, та самая, что я вижу каждую ночь, и осенний лес с буйством красок на заднем плане.