вернуться к обещанному суперкайфу. Отчим спорить не стал, но попросил внимательно слушать и ловить ощущения, а если будет больно, то не терпеть, что бы это чувство не закрепилось и не помешало потом получать удовольствие. Ленка согласно кивнула и отчим, подложив под попу Ленки сложенный пододеяльник, принесённый ею наконец на стирку, закрыл спинку ванной махровым полотенцем и посадил на импровизированное кресло Ленку. Потом пустил теплую воду и, закинув ноги Ленки себе на плечи, начал уже хорошо выученный Ленкой урок, но на сей раз не доводя её до разрядки, а останавливаясь несколько раз в миге от неё и охлаждая пыл «сладкой девочки» успокаивающими поглаживаниями. Ленка уже ненавидела отчима, а он всё не входил в неё и не входил. Наконец она почувствовала головку члена во влагалище, но, помня наказ, стала прислушиваться к ощущениям и отмечала, как с каждым небольшим толчком, стенки влагалища уже не так остро реагируют и быстрее расслабляются. Лишь в одном месте она ощутила легкое саднение внутри, но оно почти сразу пропало, и Ленка продолжила прислушиваться. Она почувствовала, что член вошёл почти полностью и начал медленные, но ритмичные скольжения внутри всё убыстряя темп. На это стенки влагалища с готовностью ответили и внизу живота началось какое-то порхание, словно легкие крылышки бабочек щекотали её изнутри. Ленка выдохнула: «Хочу ещё!» и тут же ощутила скольжение одновременно пальцев отчима к клитору снизу и мощный толчок внутри, от чего стенки влагалища сжались очень сильно и очень сладко. В этот миг внутри как что-то взорвалось, и Ленка ослепла от рассыпавшегося в голове фейерверка. Она чувствовала, как вторя волнам разрядки её тело выгибается и слышала как рычит дядя Слава. Сколько времени длился суперкайф, а в том, что это был именно он, Ленка уже не сомневалась, она не знает, но это было очень приятно им обоим. Когда Ленка открыла глаза, то увидела, что по небритым щекам отчима текут слёзы и, погладив его по щетине, спросила заботливо:

– Ты чего, дядя Слава ?

Отчим с всхлипом втянул воздух, вытер глаза ладонями и хрипло ответил:

– Спасибо, « медовая» моя девочка, я и не думал, что может быть так сладко. Поверь, я много знал женщин, но ты просто великолепная женщинка, Елена Прекрасная ! Жалко, что мы не в Турции или Средней Азии, женился бы на тебе и запер в гареме. – и он с чувством поцеловал Ленке руку.

Из ванной, запустив стиральную машинку с пододеяльником и простынкой с ленкиной кровати, они переместились на кухню и, поужинав из собранного матерью на смену отчиму туеска, разошлись по своим комнатам, и Ленка мгновенно уснула утомлённая и очень счастливая.

Утром она проснулась от хихиканья и возни в коридоре, а когда встала с кровати, то на полке своего шкафчика увидела аккуратно выглаженные пододеяльник и простынь, которые дядя Слава сам и из машинки достал, отжал и просушил утюгом. Ленка удивилась несказанно, потому что отчим всегда делил строго дела на женские и мужские, но больше это было сделать некому. Ленка накинула халатик и поплелась умываться, но ванная была занята, и мама с кухни попросила подождать, пока дядя Слава после смены помоется. Ленка чуть не ляпнула с какой такой смены, если он дома ночевал, но вовремя сообразила и закрыла рот. Она пошла на кухню и присела на табурет напротив мамы, которая улыбалась какой-то незнакомой улыбкой и на немой вопрос дочери сообщила, что они с дядей Славой теперь поженятся, потому что у Ленки скоро родится братик или сестричка. Ленка сама от себя не ожидала того, что сотворила в ответ на ошарашившее её известие. Она вскочила и сжав кулаки заорала что есть мочи:

– Нет! Нет! Нет! Никакого братика и никакой сестрички ! – и с рёвом унеслась в свою комнату. Она рыдала долго и никакие уговоры мамы, обещавшей, что она не станет любить её, свою доченьку, меньше, её призывы взять себя в руки и даже угрозы вызвать врача на Ленку не подействовали. Дядя Слава к ней в комнату не заходил, и Ленка про себя твердила, что он предатель, предатель, предатель. Наконец она устала рыдать и стала прислушиваться к голосам на кухне. Отчим гудел своим басом, а мама отвечала ему, срываясь на фальцет. Потом хлопнула входная дверь, а через минуту дядя Слава присел рядом с ней на кровать и погладил её по спине и, потянув за плечо, развернул Ленку к себе.

– Ну и что за истерика, сладкая моя? Что у тебя такого случилось? Что тебя так расстроило? – спросил отчим, вытирая её мокрые щеки носовым платком.

– Она сказала, что вы поженитесь.

– И что страшного Мы и так пять лет живём вместе. Ну распишемся, что изменится для тебя? Ничего. Моя фамилия будет у малыша, а ты не хочешь не меняй. Ты поэтому так расстроилась, что не хочешь Хомутовой быть ? Так я и маму не заставляю менять фамилию, оставайтесь Табакакашкиными, раз вам так больше нравится. Я бы и сам стал Табакакашкиным, да мужики засмеют.

Ленка присела рядом с ним на кровати и положила голову ему на плечо. Она судорожно вдохнула воздух и спросила:

– А как же наша игра в доктора?

Отчим прижал её к себе и жарко шепнул в самое ухо:

– Леночка, медовая моя, ты мне только скажи когда захочешь, я всегда буду готов и всё для тебя сделаю, моя сладкая девочка. А потом ты встретишь молодого, красивого и сама меня бросишь, старого и страшного. У тебя будет столько докторов, сколько ты сама захочешь, а я никогда не забуду, что у тебя был первым и всегда тебе буду благодарен.

Ленка шмыгнула носом и капризно прогнусавила:

– Не хочу молодого и красивого, а тебя дядя Слава я хочу сейчас!

Отчим хмыкнул довольно и укорил слегка:

– Какая же ты ненасытная, Ленка-пенка с варенья клубничного! Я с детства больше всего люблю пенки с клубничного варенья, но ты вкуснее. Я тоже тебя хочу, очень хочу, но сейчас нельзя, скоро мать с тортиком и шампанским уже вернётся и будем праздновать. А с тобой мы подгадаем, если надо я ещё подменюсь и все дела. А теперь будь умницей иди умойся и причешись, а то как домовёнок Кузя выглядишь.

Ленка послушно поплелась в ванную и ,уже расчёсывая всклокоченные в истерике волосы, услышала как мама вернулась из магазина. Потом они пили чай с любимым ленкиным песочным тортом и ей даже плеснули на дно хрустального бокала шампанское, которое смешно