лишнего в нём и никому на самом деле не нужного человека. Сначала он не обратил на это никакого внимания, ведь его привезли сюда всего на месяц, а потом вернётся мама и его заберут. Он даже не стал знакомиться ни с кем из соседских мальчишек, предпочитая сидеть в соседнем заброшенном сквере и мечтать, как он станет разведчиком и будет ловить шпионов и бандитов. Но вот уже наступил и август, а от мамы всё не было вестей. Виктор несколько раз пытался уточнить у дяди Вити, как оказалось звали хмурого мужика, которому мама передала его на вокзале, что пишет ему его родственник, муж мамы, но он только отмахивался. У тёти Светы спрашивать что-либо Витёк боялся до оторопи, потому что спокойно разговаривать она не умела и сразу начинала на него кричать.

Перед первым сентября дядя Витя показал Витьку как идти до школы , а на обратном пути посадил его на лавку в сквере и объяснил, что теперь он Виктор Викторович Нитупак, их со Светланой сын и должен их называть мамой и папой. А ещё он сказал, что мама с Василём невозвращенцы, они остались в Канаде и отказались от нашего гражданства. Теперь они считаются предателями родины, поэтому, что бы не нашли его и не использовали как приманку для мамы, чтобы выманить её и расстрелять, как врага народа, Витёк никому ничего не должен рассказывать, ведь тогда уже их всех расстреляют. Витёк смотрел на тёзку широко раскрытыми глазами и пытался осилить свалившиеся на него новости. Через много лет он узнает, что дядя Витя ему просто врал, но это будет потом, а пока он и хотел, что бы бросившую его мать расстреляли, ему не жалко было и этих хмурых и вечно недовольных всем дядьки и тётки, но сам он не хотел умирать. Витёк хотел выучиться на разведчика, и он согласно кивнул дяде Вите, вернее отцу.

В школе и классе он тоже оказался лишним, его как-то сразу не приняли, узнав, что он не китежский, а из «чуркестана». Его так и прозвали : «чурка».

Витёк и раньше учился с тройки на четвёрку, а здесь свалился в двоечники уже прочно. Директор вызвал его родителей в школу, после чего за дело взялся отец и, не желая иметь драный зад каждый день, Витёк начал учить уроки на твёрдую тройку. От него постепенно отстали и приёмные родители ,и одноклассники, потому что Витёк научился быть незаметным и обычно забивался в какой-нибудь угол, за что в школе его из «чурки» перекрестили в «моль». В это время он часто слышал из окон, с добавкой шипения трофейного патефона, залихватскую музыку со смешными словами песенки «Эх моль, моль, вредная букашка, моль, моль, хитрая канашка». То, что моль хитрая и вредная, ему понравилось и прозвище перестало обижать или раздражать.

Почти уже размеренная и спокойная жизнь Витька закончилась, когда отцу, как фронтовику, наконец дали отдельную квартиру в таком же доме-колодце, но почти в центре Китежграда, недалеко от Центрального вокзала. Две малюсенькие комнатушки, такая же крохотная кухонька и туалет с ванной показались маме Свете верхом роскоши , и она вдруг стала даже ласковой. Так в награду за помощь Витька при переноске нехитрого скарба в заводской грузовик и выгрузке его в новую квартиру, она ,в первое после переезда воскресение, повела Витька в цирк. Ехать в душном автобусе пришлось долго, а потом ещё и идти довольно далеко до цветного шатра, окружённого вагончиками и клетками, но представление стоило того. Витёк никогда не был даже в зоопарке, хотя жил в довольно большом городе до переезда в Китежград. Лошади, собаки, кошки, ну и та крыса были немногочисленными представителями животного мира, знакомыми ему. В книжках и учебниках он, конечно, видел и слона и мартышку и медведя с волком, но увидеть их живьём, да ещё такими артистами, Витёк не ожидал. «Надо же, оказывается и слона можно заставить танцевать и медведя крутить кольца, если захотеть. А людей можно так заставить ? » – размышлял Витёк на обратном пути, не замечая давки и ругани в тесноте автобуса. Мама Света даже забеспокоилась не заболел ли он и пощупала ему лоб, не понимая причину его молчания и хмурого вида. Дома Витёк задал мучивший его вопрос отцу и тот сначала с удивлением вскинул на него глаза, а потом с тяжёлым вздохом ответил :

– Человека и не так выдрессировать можно. А ещё его можно заставить сделать всё что угодно, если нащупать его слабину. Но тебе об этом рано думать. Надеюсь, что ты никогда не узнаешь, как и почему человек превращается в тупое и злобное животное. Ты лучше расскажи, что вы в цирке видели.

Витёк с удовольствием начал делиться впечатлениями, и сам не заметил как стал показывать и слона, и собачек, и мартышек, и медведя, и клоунов, вызывая заливистый визгливый хохот у мамы Светы и весёлую усмешку на всегда хмуром лице отца. Потом они вместе пили чай, празднуя новоселье, но когда пришло время сна, и он удалился в выделенную ему комнату, то ещё долго сидел у окна, глядя через мутное стекло на ночное небо и думал над словами отца. Он повторял их, как будто учил наизусть, видимо предчувствуя, что сделает всё, что бы увидеть, во что можно превратить человека и использовать эту дрессировку себе на пользу. Тогда, правда, Витёк решил, что выдрессировать можно любого человека. В свои двенадцать лет он хотел заставить бояться его Пашку из старой квартиры да Михася из их нового дома, задиравшего его с первого дня, других врагов у него тогда не было.

Тишь да гладь в их семье после переезда продержалась недолго. Мама Света, отскоблившая в их новой квартире всю чужую грязь, разместив нажитое в приглянувшихся ей местах, прискучала. В старой квартире было с кем и посплетничать и поругаться, а здесь под рукой был только Витёк, который всегда молча сносил и оскорбления, и придирки, и тычки со шлепками. Мама Света пошла затевать скандалы во двор. Наверное из-за неё дворовые парни вдруг обратили усиленное внимание на Витька, который не торопился навязываться к ним в друзья. Ему уже шёл тринадцатый год, но тщедушное малорослое тельце с ручками-веточками и ножками-палочками, не торопилось обрастать ни мускулами, ни жирком.

Витёк, помня свою встречу с крысой, всегда и везде пробегал нижнюю площадку любого подъезда бегом, а уж спуститься в подвал он не согласился бы ни за какие коврижки. Как