стены, серый дым поднимался высоко в небо. Меня терзала боль, сдавленные хрипы рвались из горла. Шусяо сжала мое плечо:

– Погорюешь позднее.

Собравшись с духом, я кивнула, отворачиваясь от ужасного зрелища. Яркая вспышка расколола тьму, мимо меня пронеслась молния и ударила Шусяо по ребрам. Она задохнулась, отшатнувшись, а я схватила ее за руку – настал мой черед поддерживать подругу. Она прижала ладонь к своей ране, заживляя ту магией. Призвав свою энергию, я сплела над нами щит. Вовремя. Еще одна волна зловещего света устремилась вперед, разбиваясь о наш барьер. Появился бессмертный, облаченный в Небесную бело-золотую броню, с большим топором в руке. Его карие глаза блестели, волосы были собраны в блестящий пучок. Уганг без своих солдат – такую возможность нельзя упустить.

Он насмешливо улыбнулся.

– Ты еще здесь? А я-то считал тебя умнее.

– Пришел один? А я считала умнее тебя, – парировала я.

Я обнажила меч, а не лук, так как его свет привлек бы всех солдат. Тем не менее Уганг не двинулся, лишь поставил топор на землю и оперся на его рукоять.

– Почему ты нас ненавидишь? – вырвался у меня вопрос, который я давно собиралась задать. – Мы ничего тебе не сделали.

Он пожал плечами:

– Моя дорогая девочка, я вовсе не испытываю к тебе ненависти. Считай это прихотью судьбы; ты стоишь на пути к тому, чего хочу я.

Меня опалила ярость из-за его черствости и безразличия, столь же ядовитого, как злоба. Пальцы сильнее сжали рукоять меча. «Давай быстрее», – призывал мой разум, та его часть, которая не оцепенела от ужаса при виде бессмысленного разрушения моего дома. Ну и что, если враг отказался драться? Я бросилась на него, выставив клинок, и Уганг высоко замахнулся топором. Наше оружие столкнулось с пронзительным скрежетом, мое запястье заныло. Шусяо вскочила, ударив Уганга сбоку. Он изогнулся. Надавив всем весом на топор, Уганг отшвырнул меня, и яркая вспышка его магии устремилась к нам. Я тут же оттолкнула Шусяо в безопасное место, а сама прыгнула вбок, чтобы уйти от атаки.

Уганг поднял ладони, наколдовывая щит.

– Я был прав, сомневаясь в вашей преданности, лейтенант.

– Ты не сделал ничего такого, чтобы ее заслужить, – возразила Шусяо.

– Неверная, непослушная, бездарная. Пришло время очистить Небесную армию от таких бесполезных солдат.

Я с яростью снова замахнулась на него. Меч Шусяо пролетел рядом с моим, быстрый и безжалостный, но Уганг двигался с поразительной ловкостью. Он уклонился от следующего удара Шусяо, развернулся и врезал ногой ей в живот. Она растянулась на земле, но тут же вскочила, швырнув ему в плечо ледяную стрелу. Стоило Угангу, задыхаясь, отшатнуться, как я нырнула вперед, вонзив меч ему в грудь. Клинок заскрежетал о чешуйки доспехов, но щит выдержал. Схватив меч обеими руками, я обрушилась на него со всей силой, магия потекла из моих ладоней. Щит Уганга сломался, мой меч уже готов был пронзить его плоть…

Но чей-то крик зазвенел в ушах. Голос моей матери. Почему она все еще здесь?

Когда я застыла, Уганг оттолкнул мой меч в сторону и отскочил. Я сразу бросилась за ним, но с деревьев золотыми реками полились Небесные солдаты. Мое сердце упало. Феймао вытащил вперед мою мать, а другой солдат, сложённый как бык, держал Пин’эр.

– Они нашли нас, – прошептала мама. – Прости.

– Бросайте оружие, – скомандовал Уганг с гаденькой улыбкой на лице. А ведь всего мгновение назад мой меч упирался ему в грудь. – Только дернись – и твоя мать заплатит за это.

Феймао приставил лезвие к затылку моей матери. Один толчок – и он разорвет ядро ее жизненной силы. Я всмотрелась в лицо друга, надеясь увидеть хоть каплю сомнения, но выражение его оставалось пустым. Во мне горела ярость, опутанная льдом страха. Возникло искушение обрушить на них ураган, смести Уганга на землю… но я заставила себя разжать пальцы и уронила меч. Как претили мне это чувство беспомощности, эти узы бесполезности. Уганг с неожиданной вежливостью склонил голову перед моей матерью, как будто снова стал добродушным мастером Гангом.

– Чанъэ, мне жаль отплачивать за твое гостеприимство таким образом.

– Ты мог бы освободить нас и избавить себя от печалей, – выдавила я.

– Это не в моих силах. – В его голосе звучало сожаление.

Моя мать уставилась на Уганга.

– Что тебе от нас нужно?

– Вы не должны были пытаться нарушить приказы Его Небесного Величества. Вам было велено оставаться здесь и ждать его правосудия. Игнорирование указа является тяжким преступлением, как и нападение на избранного императором генерала, – торжественно произнес Уганг.

– Правосудия? – с презрением повторила я. – То есть нам стоило сидеть и ждать здесь, чтобы попасть в тюрьму?

– Не я выношу приговор. Я – всего лишь слуга Его Небесного Величества.

– Ложная скромность тебе не к лицу. – Я мотнула головой в сторону лавра. – Ты рассказал императору об этом месте, обратил его взор сюда и настроил против нас.

Он не стал возражать против обвинений, вместо этого обратившись к моей матери:

– Бунтовщикам грозит худшее наказание. Будь уверена: я стану просить императора о твоем помиловании. Однако у твоей дочери есть склонность к мятежу, которую необходимо подавить.

– Я не нуждаюсь в твоих услугах, – ответила мать ледяным тоном, – особенно в тех, что навредят моим близким.

Уганг широко развел руками.

– Брось, Чанъэ. Давай не будем враждовать. Нас не так уж много – смертных, вознесшихся в небеса. Кому еще мы можем доверять, если не друг другу? – В его голосе прозвучала странная нотка: мольба, почти надежда – вряд ли похоть; он не смотрел на мою мать с желанием.

Чувствовал ли Уганг родство с ней из-за ее смертного прошлого? Был ли он одинок? В конце концов, у него не имелось причин хорошо относиться к бессмертным, с кем ему пришлось жить все эти столетия. А все, о ком он заботился в нижнем мире, умерли.

– Доверять? – Мама вздернула подбородок. – После того как ты напал на мою семью, солгал нам и захватил наш дом?

Он напрягся, его пальцы сжали бамбуковую рукоять. Был ли это тот самый топор, который Уганг украл у бессмертного? Тот, что запятнан кровью его жены?

– Почему ты установил вместо ручки флейту?

Пусть мой вопрос и был продиктован любопытством и желанием отвлечь внимание от матери, но заодно я хотела проникнуть в мысли Уганга. Самый верный способ победить врага – узнать, что им движет, его сокровенные мысли и страхи.

– Это был подарок от недостойного человека. Напоминание никогда больше не доверять другим. – Горечь окрасила его голос наравне с чем-то еще: сожалением?

– Ты сказал, что твоей жене нравилось слушать, как ты играешь. Она дала тебе флейту… и ты убил ее ею, – медленно сказала я, и мой желудок скрутило от отвращения.

Губы Уганга растянулись в улыбке.

– Кажется, тебе интересно мое оружие.

– Я слышала, ты долго рубил им дерево. – Я говорила с нарочитой обидой, стараясь вызвать его на откровенность.

– Где ты могла это услышать?

– Легенды бродят по царствам, их до сих пор пересказывают в чайных, – солгала я. – Наверное, смертные так тебя жалеют.

– Они не посмеют! – Его лицо исказилось, а затем разгладилось, маска вернулась на место. – Знаешь ли ты, что смертные рассказывают о богине Луны? Как она украла эликсир, добытый благородным Хоу И, из эгоистичного желания стать богиней. Некоторые болтают, что она нарушила договор с ним, не стала делиться эликсиром, забрала все себе. Весь флакон дает бессмертие, но половина даровала бы им долгую жизнь, куда дольше отмеренного срока. Я и представить себе не мог, что под этой нежной внешностью может биться такое безжалостное сердце. Как я поддерживаю твой выбор отринуть любовь.

Его улыбка буквально сочилась злобой.

– Ты ничего не знаешь обо мне, ничего не знаешь о любви. – Голос моей матери был жестким и холодным. Я никогда раньше не видела ее такой, излучающей лед и снег, – настоящей богиней, перед которой преклоняли колени смертные.

– Любовь бесполезна, – усмехнулся Уганг, – мимолетна,