Он на секунду задержал воздух в легких, а потом с силой, глубоко выдохнул. И тогда отступивший на время схватки страх обрушился на него с утроенной силой.

Сергей стоял, все так же придавливая черенок вил к земле, вот уже полчаса. По крайней мере, так ему показалось. Он не мог смотреть на чудовище, лежащее почти на расстоянии протянутой руки от него — но не мог и не смотреть. Он обязан был видеть, не подаст ли казавшаяся дохлой гадина признаков жизни. Только сейчас он заметил, что все это время что-то говорит вполголоса, не переставая ни на секунду. С кем? О чем? Похоже, все это время он говорил с поверженным противником. Но прежде он никогда не думал, что способен на такой неудержимый поток чудовищных ругательств и проклятий. Первобытный охотник-победитель, так вовремя занявший место интеллигента-неудачника во время схватки со смертоносной тварью, сейчас торжествующе и презрительно сводил счеты с вековечным своим врагом — врагом с незапамятных времен, с самого изгнания прародителей из райского сада. Победитель проклинал, издевался, смешивал врага с грязью — за все, за страхи всей жизни самого Телешова, за бедного бомжа Ромео, за пенсионера-книгочея Рекемчука, за его овдовевшую и обезумевшую от горя жену, за тот риск, которому проклятая гадина подвергала жизни стольких людей…

Поток ругательств прервался. Сергей перевел дыхание и впервые попытался как-то оценить ситуацию. Оценить рационально, а здесь пещерный охотник ему уже не подмога. Итак, момент первый: змея, похоже, мертва. Теперь надо было что-то делать. Самое главное — надо было дать знать Алине. Именно Алине — ей позарез не хватало самой змеи для того, чтобы сделать окончательное заключение о том, с кем — точнее, чем — они имели дело. Для этого надо просто войти в здание школы и позвонить. Телешов, не отрываясь, смотрел на мертвого монстра. А что, если эта тварь, это дьявольское отродье — пока он будет в школе, у телефона — возьмет и оживет? Чушь. Самая настоящая собачья чушь. Она может притворяться дохлой и оживать сколько ей влезет — вилы не только проткнули ей мерзкую ее башку, но и придавили к асфальту. Сергей медленно отпустил черенок.

И пошатнулся, поняв, что до сих пор держался за рукоятку вил, чтобы не упасть. Он повернулся и сделал несколько шагов по направлению к ступенькам, но тут же резко обернулся назад, словно рассчитывая прихватить змею в тот момент, когда она решит, что притворяться уже не нужно. Однако изогнутое предсмертной волной тело змеи не шевелилось. Телешов поднялся по ступенькам к стеклянным дверям входа и обернулся еще раз. Да нет, похоже, умерла — так умерла.

В своей «сторожке» он тяжело опустился на стул и начал было набирать номер Наговицыной, но палец соскользнул уже на четвертой цифре. Чертова дрожь. Его колотило как в приступе малярии. С третьей попытки ему удалось набрать номер. Услышав в трубке гудки, он сглотнул, но тут же поморщился от боли — рот и горло были абсолютно сухими. И когда в трубке раздался голос Ламанчи с коротким и спокойным «Да?», он смог только хрипло выдавить:

— Алина…

Он даже не отдавал себе отчета, что сейчас назвал ее просто по имени, отбросив обязательное «Витальевна». Она, однако, секунду колебалась, прежде, чем ответить в том же ключе:

— Сергей?… Что у вас случилось? Что с вашим голосом?

— Я… я убил… ее… Я ее убил, Алина.

Ламанча реагировала молниеносно.

— Где? Она далеко от вас? Вы ее можете видеть?

— Во дворе… В школьном дворе. Она не уползет…

— Сергей, послушайте, самое главное. Ни в коем случае не подходите к ней очень близко. И абсолютно, абсолютно ни в коем случае не берите ее в руки, вам понятно?

Телешов издал подобие хриплого смешка.

— Я и под угрозой расстрела к ней не прикоснулся бы…

— Я еду, я уже еду. Где находится ваша школа?

Сергей назвал ей адрес и посмотрел на часы.

— Третий час ночи. На чем вы сейчас доберетесь?…

— Такси. Паровоз, пароход, да хоть верхом на черте — я доберусь. Уже выхожу. Да, Кремеру я позвоню сама. А вы… проследите, чтобы все было в порядке.

— А что может не быть?

— Чтобы никто — даже случайный прохожий, пьянчуга, бомж — ни в коем случае не прикоснулся к змее.

— Понятно. Наука.

— К черту науку. Люди умирали, уколовшись о зубы гремучника, который был мертв несколько часов. А наш экземпляр любому другому сто очков вперед даст. Уверена, и по этой части тоже.

Она помолчала. Потом негромко сказала:

— Вы молодец. Вы настоящий молодец, Сергей.

В трубке раздались гудки. Телешов задумчиво посмотрел на нее, прежде чем положить на рычажки, и хмыкнул:

— Я молодец. Настоящий молодец.

Он пошел к входным дверям, качая головой и приговаривая вполголоса:

— Ай да Телешов… Ай да сукин сын…

Сергей вышел на порог школы и посмотрел вниз. Чудеса воскрешения, если где-то сегодня и происходили, то явно обошли стороной мертвую гадину. Она лежала в том же абсолютно безжизненном состоянии, в котором Телешов ее оставил. Вилы, проткнувшие асфальт и придавившие к нему голову монстра, победно торчали вверх под небольшим углом.

— Вот вам и инвентарь отечественного производства, — гордо произнес Сергей в ночь. — Нарвалась чужеземная тварь на русские вилы! Ну и на русского богатыря, конечно, — добавил он и неожиданно для самого себя рассмеялся.

Телешов увидел фары машины, пробиравшейся между домами по направлению к школе, и посмотрел на часы. Уже три. После звонка Алине он так и простоял неподалеку от дохлой гадины, раздумывая, звонить ли директору, но решил, что стоит дать Авдееву поспать хотя бы часиков до шести. Да и зачем он здесь сейчас? Чем меньше массовки, тем оно лучше.

Сергей почему-то ожидал увидеть знакомый потертый «Пассат», но к школе подъезжал обычный «жигуленок». Машина остановилась метрах в пятнадцати от заезда в школьный двор. Наговицына, сидевшая впереди, выбралась из автомобиля, протянула водителю деньги, тот развернулся, и машина вскоре исчезла так же, как и появилась.

Алина быстрым пружинистым шагом подошла к Сергею.

— Вы в порядке? — Она двумя ладонями обхватила его руку и внимательно посмотрела ему в глаза. Этот ее жест одновременно и удивил, и смутил Телешова. Он пожал плечами:

— В порядке. Уже почти отошел.

Алина сняла с плеча сумку и поставила ее на землю. Только теперь она посмотрела вниз, туда, где зубья вил пригвоздили по-прежнему распахнутую пасть змеи к асфальтовой дорожке. Ламанча снова перевела взгляд на Сергея.

— Как вам удалось?… Как вы смогли?…

Не дожидаясь его ответа, она наклонилась, чтобы рассмотреть голову дохлой твари, потом прошлась вдоль застывшего в волнообразной агонии тела.

— Невозможно. Невозможно… — пробормотала она. — Старый знакомый — но… Это же просто монстр!