– Сашуль! – Кузя благоразумно решил перевести разговор на другую тему и потому ткнул пальцем в экран телевизора, где парочка ведущих, один средних лет в очках, другой помоложе, нежно переглядываясь и манерничая, беседовали с гостем передачи – субъектом с наглыми глазами, старомодно подкрученными усами, одетым в яркий пиджак в крупную клетку, с красным галстуком-бабочкой и руками в перстнях. Гость небрежно поигрывал курительной трубкой, вероятно, призванной подчеркнуть неординарность его личности и несомненную принадлежность к когорте великих, богемных и общественно-признанных. Закинув ногу на ногу и обнажив волосатую полоску кожи между брюками и краем носков, гость демонстрировал окружающим ботинок с золоченым мыском, который немедленно заворожил телеоператора концептуальностью кадра.

– А вот такой прикид у мужика, это как, по-вашему, называется? – живо поинтересовался Кузя.

– Ну посмотри сам на этого эпатажника, – Александра проглотила кусочек сыра и сделала глоток вина. – Держит себя вычурно, театрально, перебивает собеседников, беседу переводит в собственный монолог. Типичная истероидная акцентуация, – поставила она диагноз.

– Ой, умная-я-я… – заискивающе протянул Кузя.

– Ладно, чего уж там! – примирительно проговорила она, медленно пережевывая сыр, чтобы растянуть удовольствие.

В связи с тем что отвлекающий маневр удался, пожиратель сыров решил развить успех.

– Скоро на телевидении сексуальные меньшинства станут мажоритариями, – проговорил он глубокомысленно, снова указывая на экран, где сладкая парочка продолжала любезничать друг с другом, почти позабыв о госте программы.

– Только на телевидении? А у вас во власти? – разочарование по поводу сыра, съеденного поклонником, оставило в ее душе слишком глубокий след.

– А что у нас во власти? – Кузя изобразил недоумение.

– Не делай вид, что не знаешь. Сексуальная ориентация легко распознается по жестам, походке и мимике человека. Большинству людей требуется всего одно мгновение, чтобы безошибочно понять, кто именно перед ними в данный момент – гетеро- или гомосексуалист.

– Ну-у, – замялся Кузя, – и у нас встречаются, конечно, представители…

– Впрочем, – Александра сделала еще глоток вина, – среди мужчин с нетрадиционной сексуальной ориентацией есть вполне приличные люди с точки зрения человеческих качеств и приятные в общении по сравнению с волосатыми обезьяноподобными особями, дышащими перегаром и тупостью.

– Ты шутишь? – удивился Кузя. – Педики – нормальные? Нормальные – это мы! – хлопнул себя ладонью по выпяченной груди. – Мужчины, ведущие здоровый образ жизни, – сказал, явно напрашиваясь на комплимент.

– Не шучу. Не забывай, что человек по природе своей андрогинен – в нем присутствует и мужское и женское начало. Под влиянием многих причин может произойти сдвиг, который…

– Вот именно, сдвиг! – перебил Кузя. – Когда в старом Уголовном кодексе была статья, гомики хотя бы этот самый сдвиг не демонстрировали.

– Во всяком случае, – Александра медленно, с видимым наслаждением дожевывала драгоценный продукт, постепенно успокаиваясь, – я знаю несколько чудесных ребят, мой стилист, например, – сказала с вызовом, намекая Кузе, что еще не забыла его дурацкую ревность, – которые отличаются от вас, гетеросексуалов, тем, что у них другое восприятие окружающего мира. Они способны любить, жертвовать собой ради любви, чувствовать прекрасное так, как вам и не снилось…

– Ага, чувствовать прекрасное! – передразнил Кузя, неожиданно хлопнув себя по бедру.

– Глупо, – пожала она плечами, – и печально, когда власть, с одной стороны, запрещает и разгоняет собрания геев и лесбиянок, являющихся полноправными гражданами страны, а с другой – награждает орденами и называет улицы именами лиц нетрадиционной ориентации, которые ей прислуживают. А в СМИ, – ткнула пальцем в экран, – и на эстраде не останавливает навязчивую пропаганду этих специфических отношений и их внешней атрибутики. Заметь, между мужчинами. Лесбиянки умнее! И скромнее! – сказала не потому, что действительно так думала, а потому, что последние были все-таки женщинами и женскую солидарность пока никто не отменял.

Остатки сыра были с сожалением отправлены в рот.

– Впрочем, как и все женщины вообще, – она с вызовом посмотрела на поклонника, ожидая услышать возражения, но Кузя почему-то решил не спорить.

– Ладно, – Александра облизнула пальцы, еще хранившие волшебный сырный запах, – пойду переоденусь, и поедем на таможню.

Кузя, расслабившись, откинулся на спинку дивана.

– Ключи от дома положи на стол. Последний раз прошу! – строго сказала она поклоннику.

Тот неожиданно покорно кивнул и с притворным вздохом извлек ключи из кармана.

– Дубликат тоже, – Александра приостановилась в дверях, но Кузя посмотрел таким невинным взглядом, что она решила не настаивать.

– Ты, блин, что ж, даже бабу до дома проследить не смог? Ничего нельзя доверить! Как бабки из шкатулки делить, небось, первым прибежишь? А дело простое сделать слабо…

– А что я? На посту на выезде из города мент ей козырнул, а меня тормознул.

– Козырнул-тормознул. Ты хоть фамилию ее узнал? Как-как! По номеру тачки. База данных гаишная на каждом углу продается…

На таможню они с Кузей съездили впустую, если не считать радушного приема, оказанного местным начальством. Да что толку? А еще говорят, что они там все могут просветить.

«Мы не можем дать определенного заключения, позволяющего идентифицировать природу того, что находится внутри шкатулки», – мысленно передразнила Александра таможенника, битых пятнадцать минут нажимавшего кнопки на своем аппарате. А потом на другом, потому что первый вроде как стал глючить. Впрочем, второй тоже. Он даже собаку приводил понюхать. А на ее простой вопрос о том, есть ли в шкатулке вообще хоть что-нибудь, только растерянно пожал плечами. «Во всяком случае, драгоценностей и наркотиков там точно нет». Кузя даже расстроился. Впервые не смог исполнить ее желания.

Александра поднялась на второй этаж в небольшую, обитую вагонкой комнату, носившую гордое название «кабинет», потому что в ней уместились небольшой письменный стол, кресло и книжные полки, забитые специальной литературой, поставила шкатулку на стол и немного посидела на диване, задумчиво поглядывая на таинственный предмет с неизвестным содержимым. Потом переоделась в джинсы и рубашку в клетку, завязав ее по давней привычке узлом на животе, и села в кресло.

«Может, позвонить Онуфриенко и поставить условие: пусть или говорит, что в шкатулке, или вообще забирает? – подумала она и протянула руку к мобильнику. – Нет, глупо. А вдруг и правда согласится забрать?»

Не успела убрать руку, как мобильник зазвонил. Она сдвинула крышечку. Номер не определился. Нажала кнопку соединения.