— Полагаю, первый танец уже закончился, милорд, и леди Миранда ищет вас.

Изабель отвернулась, глядя на толпу, и теперь ее стройная шея выглядела как белая колонна, исполненная негодования.

Финеас понял, что ему дали отставку, и это ему не понравилось. Только не она. Да Изабель должна быть благодарна за то, что он не пожалел времени обменяться с ней несколькими словами! Это наверняка был ее звездный час, потому что больше к ней никто за весь вечер не подойдет! Финеас скованно поклонился и отошел, даже не потрудившись пожелать ей хорошего вечера.

Изабель уставилась на черные и белые мраморные плитки пола, лишь бы не видеть, как он уходит от нее, но взгляд ее неумолимо притягивало к нему, как мотылька к огню. Финеас глуп, заносчив и горд, он до сих пор не мог узнать ее!

Изабель смотрела, как он галантно кланяется своей сестре и ведет ее на середину зала. Она ласково улыбнулась танцующей Миранде, но пальцы ног у нее подворачивались, а дыхание останавливалось в горле. Она помнила тепло его глаз на балу у Эвелин, глаз, не отрывавшихся от нее, будто она самая пленительная женщина в мире. Сердце пропустило удар и свернулось в тугой, жесткий узел в пустой груди. Все это ничего не значило. Этот мужчина — бессердечный распутник, закоренелый повеса и не стоит больше ни одной ее мысли.

Изабель укусила себя изнутри за щеку. Он безукоризненно выполнял замысловатые па танца, его атлетическое тело, безупречно мужественное и гордое, легко двигалось в такт музыке.

Она облизнула внезапно пересохшие губы и пожалела, что отказалась от бокала шампанского, хотя прекрасно понимала, что не смеет себе потворствовать, когда Онория поблизости. Ей запрещалось употреблять спиртные напитки на светских приемах, в противном случае она опьянеет и завяжет интрижку с итальянским музыкантом, как ее мать! Изабель глянула на оркестр. Ни один из них даже отдаленно не напоминал итальянца. И среди них не было ни одного мужчины, ради которого она бросила бы все. Правда, ни один из них не был Блэквудом.

Танец закончился. Блэквуд отвел сестру к следующему партнеру и прислонился к колонне неподалеку от Изабель, разглядывая толпу, но даже не посмотрел в ее сторону, хотя находился в какой-то дюжине футов. Он взял бокал с шампанским с подноса проходящего лакея. Изабель завороженно смотрела, как двигается его кадык, когда он пьет.

Блэквуд не отводил глаз от Миранды, танцующей со следующим джентльменом, — та улыбалась ярко, мило, дразняще. Губы же Блэквуда дергались и кривились, а глаза пылали так, что вполне могли прожечь дыры в красивых черных шерстяных костюмах джентльменов, танцующих с его сестрой.

Он оберегает ее, подумала Изабель, и ее натянутые нервы вздрогнули от непрошеной ревности. Какой лицемер! Охотится на женщин, соблазняет их, а потом бросает, как ненужную вещь! Наверное, уже давно забыл свое приключение с Ясминой, потому что после той ночи соблазнил еще десяток женщин, хотя прошло всего шесть дней.

Изабель вспомнила его обнаженное тело и ахнула, задрожала, но заставила себя расслабиться, хотя сердце грозило выпрыгнуть из груди и упасть к ее ногам.

Она с отвращением смотрела, как хихикающая леди в очень модном платье из розовой тафты поманила его танцевать, и Блэквуд пошел, улыбаясь той своей озорной улыбкой. Каждой клеточкой своего тела Изабель жаждала оказаться в его объятиях, порхать по бальному залу. Он дюжину раз проплыл мимо ее угла, но ни разу не посмотрел в ее сторону, и сердце Изабель сжалось, когда Блэквуд зашептал что-то на ухо леди и та стала розовой, как ее платье.

Изабель не осмеливалась даже дышать, боясь, что закричит. Она стояла совершенно неподвижно и ждала, что сейчас Блэквуд выведет свою хорошенькую партнершу на улицу через открытое французское окно, но он всего лишь поклонился ей и пригласил другую леди. Только на танец. Под тяжестью горького облегчения Изабель едва не упала на колени.

Она подняла трясущуюся руку ко рту, скрывая искривившиеся губы, и с трудом удержалась от рыдания. Впрочем, какая разница? На нее никто не смотрел, даже Онория. Она не просто слилась с тенями — она стала одной из них.

— Доброе утро, Блэквуд. Не слишком ли вы рано встали? Даже и припомнить не могу, когда я в последнее время видел вас при дневном свете.

Услышав эту шутку, Финеас возвел глаза к небу, даже не пытаясь увидеть говорящего. Впрочем, незваный собеседник был прав. Еще и десяти утра нет, а Финеас давно на ногах, и все потому, что не может спать. Ясмина по-прежнему изводила его тело и дух.

— Вчера на балу мне не удалось с вами поздороваться. Ваша сестра, конечно, выглядела прелестно. Просто очаровательно.

Вот теперь он привлек внимание Финеаса — он перестал оглаживать шелковистую гриву исключительно красивой кобылы и взглянул на Гилберта Филдинга, старого приятеля, с которым они теперь почти не встречались. Гилберт, человек безупречной репутации, редко снисходил до посещения таких низменных заведений, в которых Финеас был завсегдатаем. Он всмотрелся в приятное лицо молодого человека и с радостью отметил, что не видит и следа похотливых намеков в сторону Миранды. Финеас немного расслабился, и его суровое лицо слегка смягчилось.

— Филдинг, — поздоровался он, погладив кобыле нос. Она негромко заржала в ответ и ткнулась мордой в его сюртук в поисках лакомства. Типичная женщина!

— Ищете себе лошадь? — поинтересовался Гилберт. Финеас вскинул бровь.

— Ради чего же еще человек встанет в такой безбожный час и притащится в «Тэттерсоллз»? — изумился он. — Подыскиваю подходящую кобылку для моей сестры. Клячи в конюшне тетушки чересчур степенны для Миранды.

Вчера вечером за ужином, кокетничая с кем-то из светских джентльменов, Миранда упомянула об этом. Утром тот прислал ей цветы, но Финеас решил сделать более широкий жест. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз делал сестре подарок. Сегодня Финеас встал так рано еще и потому, что пытался придумать, как уберечь Миранду от хищных претендентов на ее руку или хотя бы немного отвлечь ее.

Вторая проблема заключалась в том, что Ясмина так и не появилась на балу, и Финеас начинал подумывать, что она просто плод его воображения. Горькое сочетание неудовлетворенного желания и разочарования вновь вернуло на место раздражение.

— Могу я заметить, что эта очаровательная девочка исключительно подходит такой красавице, как леди Миранда? — произнес Гилберт, проведя рукой по бокам кобылы. Он смотрел на нее с искренним восхищением. Интересно, подумал Финеас, о кобыле он сейчас думает или о сестре?

Финеас кивнул тренеру. Тот пришпорил лошадку и поскакал по кругу, демонстрируя предполагаемому покупателю, на что она способна.

— А вас что сюда привело, Гил? — полюбопытствовал Финеас, опершись на забор и не отрывая глаз от кобылы.

— Пришел подыскать коня, подходящего армейскому капитану, — угрюмо ответил тот.

Его мрачная улыбка не проскользнула мимо внимания Финеаса.