— Справедливо. — Согласилась Эмберли, бросив на Проктора оценивающий взгляд. — Но вы не сможете забыть того, о чем я буду говорить, а я уверена — вам этого лучше не знать. — Это могло показаться хвастливым преувеличением, призванным впечатлить трутня из Администратума, но по моей спине пробежал холодок понимания. Я достаточно хорошо знал Эмберли, чтобы знать — она не привыкла преувеличивать опасность, что представляют ксеносы, и готова делать всё, что угодно, чтобы избыть эту угрозу, невзирая на последствия.

— Я готов рискнуть. — Сказал Проктор, чуть напрягшись. Я и Кастин с Броклау обменялись опасливыми взглядами. Что бы ни собиралась сообщить нам Эмберли, это было явно не то, что можно было бы прочесть на поздравительной открытке.

Инквизитор пожала плечами.

— Как хотите. — Сказала она. — Но эти сведения совершенно секретны. Если кто–то за пределами этой комнаты — вплоть до губернаторши — узнает о том, что я сейчас расскажу раньше положенного, клянусь Троном, я казню болтуна, кто бы он ни был. Это всем ясно?

Мы с Кастин и Броклау просто кивнули, не видя причин что–то говорить; в конце концов, мы близко знали друг друга, и если Эмберли чуть меньше доверяет обоим офицерам, потому что хуже с ними знакома, она могла положиться на мои суждения о Кастин и Броклау настолько, насколько она может положиться на чьи–то суждения[72]. Проктор же явно почувствовал, что должен более весомо обозначить своё понимание и громко сглотнул.

— Более чем. — Сказал он и немедленно принялся поправлять пальцем воротник, будто тот ему жал.

— Хорошо. — Эмберли встала и, подойдя к гололиту, увеличила изображение участка туннелей, где мы столкнулись с эльдарами и еретиками. — Эльдары попали в шахты так же, как я и мои люди. Через Паутину.

Она бросила взгляд на Проктора, ожидая, что тот перебьёт её и спросит, что такое Паутина, но тот, должно быть, вспомнил наш прошлый разговор, так что просто понимающе кивнул.

— Мы думали, что выход из неё может быть где–то на поверхности. — Сказал он. — Но все места, что мы проверяли, оказались пустышками[73].

Я кивнул.

— Что порождает вопрос — почему они начали пользоваться этим выходом в шахтах только сейчас, а не годы назад, во время прошлых налётов?

Эмберли явно поёжилась[74], хотя изо всех присутствующих я один знал её достаточно хорошо, чтобы увидеть это за маской невозмутимости, что она постоянно носила[75].

— Я подозреваю, что они узнали о существовании этого прохода, только когда через него прошли мы. — Эмберли сделала паузу, собираясь с мыслями. — Паутина — странное место, там свои правила. Чем больше энергии тратишь, тем быстрее идёшь — или кажется, что быстрее. Мы определённо чувствовали, что шли долго, пока не оказались здесь, а по пути видели проходы, достаточно большие, чтобы прошёл звёздный корабль.

— Быть может, налётчики и проникают в систему через такой проход. — Сказал Броклау. — Все их нападения будто бы исходят из одной точки.

Эмберли кивнула.

— Через проход, что ведёт на их рукотворный мир. — Подтвердила она. — А теперь мы показали им новый, в шахтах. Который они явно будут использовать.

— Но как они могли не знать о нём раньше? — Спросил я. — Почему они не провели разведку, перед тем как нападать?

Эмберли вздохнула.

— Потому что Паутина не совсем едина. — Пояснила она. — Эта дорога ведёт только в одно место, хотя, когда мы вошли в портал, то чувствовали несколько разных путей.

— Чувствовали? — Переспросил Проктор, определённо потерявший почву под ногами. — Не могли бы вы уточнить?

— Нет. — В голосе Эмберли звучало явное нежелание вдаваться в детали. — Восприятие мира в Паутине искажается. Если с вами нет псайкера, вы можете никогда не найти выход оттуда.

— Понимаю. — Отозвался Проктор голосом человека, который явно не понимал. — А в этом варповом лабиринте можно дышать?

— Конечно. — В голосе Эмберли прозвучала безошибочно узнаваемая нотка раздражения, которой я давно научился опасаться. — Иначе мы были бы мертвы.

— Должно быть, воздух проникает в Паутину с миров, связанных с ней. — Поспешно вмешался я, пытаясь не уводить разговор от важных тем.

Проктор озадаченно нахмурился.

— Тогда почему он не выходит обратно, если некоторые проходы ведут прямо в открытый космос? — Спросил он.

— Откуда мне знать? — Резко ответила Эмберли. — Просто не выходит, хорошо? Кому–то ещё не всё равно? — Кастин, Броклау и я ответили нарочито безразличными взглядами, и инквизитор продолжила. Проктор наконец понял, что надо заткнуться. — Никому? Хорошо. Тогда вам нужно обратиться к командованию субсектора и запросить подкрепления.

— Конечно, если вы считаете, что это необходимо. — Отозвалась Кастин с видом человека, жонглирующего гранатами. — Но если вы покажете там, где в шахтах этот портал, мы могли бы просто установить блокаду. Подземные туннели узки, по ним пройдет только пехота. Если мы будем знать, откуда их ждать, мы сможем перестрелять всех как трекков[76].

Эмберли нажала несколько кнопок на гололите, поставив эльдароподобную руну на одном из недавно картографированных туннелей.

— Портал — вот здесь. Но дело не в этом. Вопрос в том, куда этот портал ведёт.

— А куда он может вести? — Спросил Броклау.

Эмберли повернула несколько рукояток, потом вдарила по кафедре кулаком так уверенно, будто была рукоположенной техножрицей. Схема шахт исчезла, сменившись изображением всей системы — звезда в центре, вокруг неё — обитаемые планеты, спутники, астероиды, пустотные станции, окруженные рунами, что показывали численность населения, промышленное производство, готовность к обороне (плачевно низкую повсюду, кроме ближайших к эльдарскому флоту объектов) и другую информацию в таком же духе. На самом краю схемы были и мы, окруженные значками боестолкновений.

— Железоплавильня. — Сказала Эмберли, увеличив изображение столичного мира системы, качавшегося в пустоте как спелый плойн, кишащий людьми и обременённый богатством. — Одна из самых промышленно развитых планет во всём субсекторе, если не считать миры-кузницы. Тридцать миллиардов людей, что производят всё, от «Разящих клинков» до подмёток. Если она падёт, больше половины скопления ждёт экономическая катастрофа. Голод, бунты, восстания, и т’ау, что глядят из–за границы, так и норовя подскочить и ухватить самое вкусное. Мы можем потерять дюжину звёздных систем меньше, чем за год и это в самом лучшем случае.

Я покачал головой.

—