— Чего не знаю, того не знаю, — Серафин уловил недоверие во взгляде Дарио, — Нет, честно, я не знаю. Думаю, сам Арчимбольдо не очень-то знает. Он сделал то, что ему велели. Хотел спасти свою мастерскую и вас, своих учеников. Он боялся, что придется всех вас отправить обратно в приют, если отказаться от заказов Лорда Света. Он пошел на это ради вас, — Серафин поколебался и добавил: — Конечно, ему хотелось и Юнипе помочь. Он радовался, когда она смогла наконец всех увидеть.

— Ну и зачем мы сюда пришли?

— Таламар, посланец Лорда Света, потребовал, чтобы Арчимбольдо выдал ему Юнипу. И назначил срок. Потому нам надо Юнипу, Унку и мастера срочно переправить в надежное место, чтобы…

— Чтобы этот Таламар не успел похитить девчонку, — заключил за него Дарио. — И не смог бы наказать Арчимбольдо за непослушание.

— А ты не раздумал идти со мной? — Серафин еще не забыл, что не так давно Дарио набросился на него с ножом в мастерской, а в драке прятался за Юнипой, как за живым щитом. Но сейчас Дарио вроде бы уже не тот, что был: стал лучше относиться к людям, да и к самому себе тоже.

— Не болтай попусту. Пошли. — Дарио вытащил из пожен саблю — оружие в его руках опасное, но сейчас бесполезное — и добавил: — Какая разница, с кем придется сразиться. Если там Фараон с Лордом Светом за свое здоровье пьют, мы им обоим зададим перца.

Серафин только усмехнулся и пошел вперед. До мастерской уже оставалось несколько шагов. Вывеска над дверью — «Волшебные зеркала Арчимбольдо» — потеряла свою былую загадочность и значимость. Этой ночью казалось, что все боги и волшебники бросили Венецию на произвол судьбы.

Пустая лодка мастера-зеркальщика, стоявшая в канале на привязи, тихо стукнулась о каменный парапет. Серафин и Дарио невольно замерли. Что-то погнало легкую волну по воде. Нет, скорее всего — ветерок.

На небе не было ни единого летучего льва.

Дверь в дом оказалась незапертой. Дарио удивленно взглянул на Серафина, тот пожал плечами. Когда они осторожно вошли внутрь, то увидели, что все дверные запоры были не только сломаны, но разбиты вдребезги, как и сама дубовая дверь. Ярость и сила взломщика были так велики, что на стене остались вмятины и осыпалась штукатурка.

Дарио напряженно всматривался в темноту.

Серафин прошептал только одно слово: «Таламар».

Он сам не знал, откуда взялась такая уверенность. С одинаковым успехом можно было приписать вторжение в дом воинам-мумиям. Нет, он ощущал дыхание слуги Лорда Света, этот скверный запах, отравляющий воздух. Знакомый запах, от которого начинали шевелиться волосы на затылке и ныть сразу все зубы. Ощутимое, но невидимое присутствие чего-то страшного всегда нагоняет страху больше, чем сама встреча с неизвестным.

— Таламар, — повторил он громче и злее.

И бросился вперед, не обратив внимания ни на окрик Дарио, ни на тьму, целиком заполнявшую прихожую, подобно дегтю в котле ведьмы. Он взлетел вверх по лестнице, вбежал на первый этаж, еще два шага — и он в ужасе застыл на месте. Вместе с ним справа и слева по стенам неслись какие-то смутные фигуры, неясные призраки. Но тут же он понял, что это его собственное отражение двигалось и плясало в бесчисленных зеркалах, развешенных по стенам.

Дарио бежал за ним по пятам, когда оба услышали оглушительный вопль. Дарио припустился со всех ног и почти обогнал Серафина.

Кто это кричал? Мужчина, женщина или девочка? Нет, это был скорее не крик о помощи, а пронзительный, ликующий, победный визг, в котором можно было разобрать и слова.

Эти слова эхом разлетались по коридорам и этажам пустого дома: «Желание выполнено, волшебство возымело действие, договор соблюден!»

Мальчики завернули за угол и выбежали в коридор, который вел прямо к двустворчатой двери. За дверью была рабочая комната Арчимбольдо, более напоминавшая лабораторию алхимика, чем мастерскую ремесленника. Здесь он создавал свои волшебные зеркала из серебряного стекла с помощью магии и дыхания Королевы Флюирии.

Однако зловонные испарения, летевшие из комнаты, ничего общего не имели ни с алхимическими субстанциями, ни с волшебным дыханием. Это был запах проклятых адских мест и черных дел Таламара. Дьявольский запах, знакомый Серафину, который уже успел его нанюхаться и запомнить на всю жизнь. Инстинкт предостерегал его от страшной опасности, а разум повелевал удирать отсюда со всех ног.

Тем не менее он, преодолевая страх, бежал вперед с саблей наголо и с яростным криком. Через распахнутую настежь дверь он влетел в густое облако душных вонючих испарений, споткнулся и остановился, едва не задохнувшись. И — увидел.

В ближнем углу лежала Унка — то ли мертвая, то ли без сознания. В легком тумане, окутавшем комнату, трудно было понять, жива она или нет. Лицо было без маски, но обращено к стене. Серафин не знал, видел ли Дарио когда-нибудь русалку без маски, а если нет, то хорошо, что ее голова была повернута к стене. Русалочья пасть могла его здорово испугать.

В тумане что-то задвигалось. Нечто похожее на огромного паука с четырьмя конечностями. Его руки и ноги были неестественно вывернуты, как у марионетки, повисшей на ослабленных нитях брюхом вверх; подбородок на лысой голове тоже торчал вверх, хотя глаза косили вниз. Странное существо походило на человека, делающего «мостик», но в то же время в нем не было ничего человеческого.

Одной рукой посланец Ада зажимал под мышкой что-то похожее на большой сверток. Безжизненное тело.

Юнипа.

Серафин колебался всего лишь миг, — удостоверившись, что Дарио все видит, он обрушился сквозь зловонный дым на Таламара с такой быстротой, что страшилище едва сумело среагировать. Однако оно не увернулось, а, выпустив из рук Юнипу, изогнуло немыслимым образом верхнюю конечность и легко отразило удар сабли, которая звякнула, будто ударила по камню или по панцирю черепахи. Клинок соскользнул в сторону, и Серафин по инерции едва не упал. Он сумел в последний момент устоять, отступил шага на два назад, раздвинул ноги и уже был готов нанести второй удар…

Разкий визгливый смех вырвался из скособоченного рта этого дьявольского существа, которое вращало глазами, отыскивая второго противника.

Дарио извлек урок из неудачной попытки Серафина. Вместо того чтобы атаковать Таламара в лоб, он подобрался к нему поближе, внезапно метнулся влево, затем вправо и оттуда в поистине акробатическом прыжке перелетел через врага, успев обеими руками вонзить саблю в его перевернутое кверху брюхо. Так ему, по крайней мере, показалось.

Таламар крякнул, когда кончик клинка оцарапал ему кожу на брюхе. Дернулся, как при укусе комара, издал несколько нечленораздельных звуков и стряхнул с себя саблю. Она и на сантиметр не вошла в него и, конечно, не только не пропорола его, но даже, можно сказать, не ранила. Дарио успел схватить эфес прежде, чем Таламар подхватил клинок. После своего «сальто-мортале» он удачно приземлился на ноги, лишь слегка покачнувшись, и что-то прокричал Серафину, но тот за визгом и криками адского посланца ничего не смог расслышать.