Габриэла поворачивается вместе со мной, ее рука все еще касается моей груди, и я открываю рот, чтобы сказать ей, что нам следует вернуться в дом. Что нам следует выпить еще по стаканчику, узнать друг друга немного лучше. Что угодно, лишь бы выиграть себе секунду, чтобы все обдумать, убедиться, что я не веду себя чертовски безрассудно, потому что я так чертовски отчаянно хочу почувствовать что-то в своей груди, кроме пустой, ноющей боли. Но затем ее палец цепляется за верхнюю пуговицу моей рубашки, словно желая притянуть меня ближе, и кончик ее пальца касается моей кожи. Мягкое прикосновение, едва заметное, но ощущение, пронзающее меня насквозь, настолько сильное, что с таким же успехом она могла обхватить рукой мой член.

На секунду мой разум отключается, и во мне нет ничего, кроме инстинкта. Ничего, кроме первобытной мужской потребности, и мои руки опускаются на ее талию, сжимая стройные изгибы, обтянутые шелком, когда я прижимаю ее спиной к стене, мои глаза опускаются к ее глазам. Они — темные омуты в лунном свете, затягивающие меня вниз, как зов сирены, и я готов, черт возьми, утонуть.

Не раздумывая больше, мой рот обрушивается на ее.

10

ИЗАБЕЛЛА

ОН ЦЕЛУЕТ МЕНЯ. МОЙ ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ.

Это все, на что я могла надеяться, когда тайком сбегала. С тех пор как он отвел меня в бар подальше от этих ужасных парней, я почувствовала неуклонно растущее напряжение между нами, очевидное даже такому неопытному человеку, как я. На самом деле я не знала, как его соблазнить, как заключить сделку и заставить его поцеловать меня, как обострить ситуацию, но все произошло так естественно. Как будто каждый шаг возникал передо мной, когда я, спотыкаясь, спускалась по тропинке, момент становился все более напряженным, пока то, что произошло, не стало казаться неизбежным. Мой палец автоматически цепляется за его рубашку, желая удержать его от того, чтобы он отодвинулся от меня. Желая, чтобы он был ближе. То, как его великолепные голубые глаза потемнели еще больше, все его лицо напряглось от желания, от которого у меня перехватило дыхание, а затем его руки на моей талии, прижимающие меня спиной к стене. Грубо, но не настолько, чтобы напугать меня. Ровно настолько, чтобы дать мне понять, как сильно он меня хочет. Достаточно, чтобы мое сердце забилось быстрее, а дыхание застряло в горле, когда его рот прижался к моему, полный и мягкий, просящий… нет…требующий большего. И я хочу отдать это ему.

Все отдать.

Я принимаю решение в этот момент, когда мои руки инстинктивно обвиваются вокруг его шеи, и я приоткрываю губы, изо всех сил стараясь поцеловать его в ответ так, чтобы не показать, насколько я неопытна на самом деле. Я не хочу, чтобы он знал. Я девственница, но я не хочу, чтобы он воспринимал меня как девственницу. Я не хочу, чтобы сегодняшний вечер превратился в переговоры, чтобы он беспокоился обо мне, колебался или, что еще хуже, ушел от этого, потому что не хочет быть моим первым. Потому что он не захочет, чтобы это было чем-то большим, чем есть на самом деле, и я все равно не могу объяснить, почему этого никогда не могло быть, не выдавая себя.

Я хочу быть с ним той женщиной, которую я себе представляла, когда увидела платье, которое на мне надето. Сегодня вечером я хочу быть Габриэлой Родригес, уверенной в себе, сексуальной, кем угодно, только не испуганной, встревоженной девственницей. Я хочу быть кем-то другим для Найла Фланагана.

Его имя успокоило меня, вселило уверенность, что все будет хорошо, что он говорит правду. Имя, соответствующее его странному акценту. Незнакомый мужчина далеко от дома в отпуске, который уедет через несколько дней с чем-то на память, точно таким же, что он подарит мне. Мужчина, с которым мне никогда не придется беспокоиться о том, что я снова столкнусь или который может узнать правду. Это идеально. Уверенность в этом позволяет мне отпустить себя. Насладиться своим первым поцелуем с мужчиной, которого я выбрала для себя. Это что-то прямо из любовного романа, совершенство, на которое я боялась надеяться. Он сексуален и немного смугл, одновременно джентльмен и опасный, тайна, окутанная кожаной курткой, которую я отчаянно хочу раскрыть для себя. Он так страстно целует меня у стены в лунном свете, словно хочет поглотить меня, на вкус он как текила и дым, как приключение в неизвестность. Его губы полные и мягкие, теплые, как песок пустыни, и я хочу погрузиться в него, когда он проводит ими по моему рту с глубоким стоном, от которого по мне пробегает дрожь возбуждения.

Когда я приоткрываю для него губы, его язык скользит в мой рот, скользкий и горячий, и я чувствую странное ощущение между бедер. Мне жарко, все ноет, и я мокрая, так иногда бывает поздно ночью, когда я позволяю себе фантазировать о вещах, которые, как я думала, никогда у меня не будут, когда я иногда поддаюсь желанию прикоснуться к себе, слегка, но никогда не слишком долго.

— Найл. — Я выдыхаю его имя и чувствую, как по нему пробегает дрожь, его руки на моей талии скользят вниз к бедрам. Он прижимается ко мне, углубляя поцелуй, его язык переплетается с моим, и из моих уст в его вырывается задыхающийся стон. Я чувствую, как он прижимается к моему бедру, твердый и толще, чем я себе представляла, и это заставляет меня снова задохнуться, когда волна жара проходит сквозь меня.

Если сегодня вечером больше ничего не произойдет, думаю я про себя, когда его рука поднимается, чтобы запутаться в моих волосах, я могла бы умереть счастливой только от этого. Даже если он сейчас отстранится, передумает или у меня сдадут нервы. Этот поцелуй, этот идеальный романтический момент, это уже гораздо больше, чем я когда-либо думала, что у меня будет.

Его рука скользит вниз по моему бедру, под подол платья, и я чувствую внезапный прилив нервозности, смешанный с затаенным безрассудством, от которого мне хочется позволить ему продолжать. Делать со мной все, что он захочет, прислонившись к этой стене под лунным светом, но на самом деле я не хочу, чтобы сегодняшний вечер прошел именно так. Я хочу исследовать безопасное, уединенное место, где я могу позволить себе расслабиться, не опасаясь, что меня прервут или увидят. Я хочу спрятаться от всего мира с Найлом на ночь, а не