имущества, которое оставалось опечатанным. Последнее известие о получении компенсации относится к 1636 г., что позволяет предположить, что именно в этом году судебное решение было полностью приведено в исполнение, а само дело закрыто.

По-видимому, из-за долгого срока следствия и организационных проблем преступникам удалось отделаться легкими наказаниями. Тимофей Лебедянец умер на свободе, не было к тому времени под стражей и Чистяка, К. Саранча был бит кнутом и отпущен на поруки. Остальные также были отпущены на поруки и отделались штрафами.

Банда стольника Прохора Кропотова

В июле 1679 года в Москве на Красной площади казнили стольника Прохора Кропотова с двумя его сообщниками, братом Лаврентием и Максимом Лихаревым. Это первый известный нам случай, когда представители высшего сословия, Прохор Кропотов и его товарищи по эшафоту вместе с несколькими десятками представителей царского двора, составили разбойничью банду, которая несколько лет грабила и жгла села и деревни Подмосковья, не гнушаясь убивать тех, кто вставал на их пути.

Когда злодеяния преступников получили огласку, правительство направило отряд за Кропотовым и его подельниками, которые пытались бежать от преследователей. Другие преступники явились с повинной, надеясь на смягчение наказания.

Власти были обеспокоены делом Кропотова не менее, чем население, поскольку глава шайки не просто грабил и убивал, но и говорил, что готов сбежать в Польшу, а затем двинуться с ее королем войной на Москву. Бравада Кропотова, по-видимому, расценивалась царем и его окружением не иначе как государственная измена.

Казнь Кропотова на Красной площади стала событием для современников, которые сравнивали ее с расправой над Степаном Разиным в 1671 г. Вот как описал казнь злодея-стольника один из очевидцев: «Привезли к Москве разбойника преждебывшаго его царского величества стольника Прохорку Кропотова. А везли ево по Тверской улице на телеге, на которой был привезен вор донской казак Стенка Разин, окован же, и петля над головой весела. Июля в 17 день, пытан, его казнили на площади Красной, голову отсекли за его воровство, что он многие села и государеву казну разбивал и многих людей губили и деревни выжигал и всякое блудное насилье над бояронами и над девицами чинил».

В отличие от главарей, рядовые члены банды отделались сравнительно легко: те, кто провинился сильнее всего, были сосланы на житье в Сибирь, а другие потеряли высокие придворные чины и снова вернулись на службу в провинцию.

Причины, по которым Кропотов и многочисленные представители других дворовых чинов первый и последний раз в истории Московского царства промышляли разбоем в Подмосковье, доподлинно неизвестны. Но это вовсе не значит, что организованной преступности среди высшего сословия не существовало. Так, по мнению историка П. В. Седова, преступники, которые не так давно дослужились до чинов при царском дворе, среди прочего нуждались в средствах для того, чтобы продолжать вести образ жизни, пристойный для элиты конца XVII столетия. Оказавшись на престижной службе, вчерашние провинциальные дворяне оказались развращены «соблазнами столичной жизни».

8. Казачьи разбойные набеги

Казачье сословие занимало особое положение, вольное настолько, что их налеты и разбои становились угрозой для соседних стран и бедствием для местного населения. Формируясь на приграничных территориях за счет притока беглецов из центральных и западных районов России, казаки представляли серьезную силу. В начале XVII века казачьи отряды изрядно пополнились за счет боевых холопов, которые ранее несли военную службу в личной охране землевладельцев и которых хозяева более не могли прокормить, прогоняя их со двора. Казачьи окраины в большом количестве принимали беглых крестьян, которые не хотели мириться с окончательным закабалением. После принятия Соборного уложения 1649 г., закрепившего бессрочный поиск беглецов, крестьяне восприняли вступление в ряды казаков как единственный способ укрыться от преследования. Казачьи отряды также неизменно комплектовались из числа дезертиров, преступников и других беглецов, над которыми висела угроза поимки и расправы на «большой земле». Такой контингент задавал общую расположенность казаков к военным операциям, разбою и грабежам.

Воровские казаки

Казачье сословие было неоднородным. По большей части казаки являлись служилыми людьми и выполняли возложенные на них государственные задачи по охране границ и участию в военных действиях. Между тем некоторая часть казаков не признавала над собой царской власти. Таких людей даже в спокойное время было достаточно, а во время роста народных волнений их количество кратно увеличивалось. Среди таких казаков возникали хаотичные объединения с единственной целью — нападение и захват наживы. Они собирались в крупные ватаги, чтобы грабить караваны купцов, торговые суда и присваивать добычу. Их называли ворами, разбойниками, но чаще воровскими казаками. Власти предпринимали попытки ликвидировать воровские шайки, но их действия зачастую не имели успеха. В тех отдаленных областях, где промышляли разбойничьи банды, попросту отсутствовало достаточное количество стрельцов и иных служилых людей, которые бы могли им противостоять. При таком слабом государственном контроле воровские казаки чувствовали себя свободно, чем сильно досаждали своим жертвам и местным властям.

Излюбленным местом нападений воровских казаков стала Волга. Главная русская река служила удобным транзитным путем для торговых судов в богатую Персию и обратно. Казаки появились здесь в XVI веке и почти сразу стали грабить проплывавшие мимо торговые караваны. Одной из удобных для грабежей местностей стала излучина Волги в районе устья реки Самары и Жигулевских гор. Вдалеке от сторожевых городков здесь, на Самарской луке, во второй половине XVI века казаки устанавливали походные лагеря, устраивали засады и предпринимали воровские вылазки. Система рек и протоков позволяла казакам внезапно нападать на шедшие по Волге иностранные или русские суда и бесследно скрываться от погони. Самарская лука связана с именами известных атаманов: Иваном Кольцовым, Матвеем Мещеряком и Богданом Барбошей. Кольцов и Барбоша оказались фигурантами нашумевшего в свое время дела, ставшего причиной для оправданий русского царя перед ногайским ханом.

В августе 1581 года ногайское посольство во главе с князем Урусом и следовавшие с ним персидские и бухарские купцы подошли к переправе у острова Сосновый. Ногайцев сопровождал русский посол Василий Пелепелицын, который оставил описание случившихся тогда событий. По его словам, ногайский караван подошел «под Сосновый остров на Волгу, на перевоз, и на перевозех и на Волге казаки Иван Кольцов, да Богдан Барбоша, да Никита Пан, да Савва Волдыря с товарищи почали нагайских послов и тезиков перевозить по прежнему обычаю». Казаки предложили сначала перевезти на другой берег половину каравана и часть ногайского конвоя. Ничего не подозревавшие послы согласились. Как только зарубежная делегация оказалась разделенной на двух берегах, казаки напали из засад и разбили ногайский конвой наголову. Через несколько дней на том же самом перевозе казаки подстерегли ногайский отряд, возвращавшийся с добычей из похода на Темников и Алатырь.