Гондольеры вторили пению низкими звучными голосами, в отдалении мелодию подхватили другие венецианцы, словно подобные экстравагантные серенады были привычны и доступны всем, кто бы ни захотел в них участвовать.

Жители соседних домов собрались возле окон, смеясь, смотрели на леди Анну и Мортонов, которые с открытыми ртами перевесились через перила балкона, пока разноцветная толпа в шутовских костюмах обожающе уставилась на них. Музыканты закончили свое пение лишь на миг, чтобы крикнуть «bra'i!» на местном диалекте, и тут же грянули снова.

К этому времени Сара была почти загипнотизирована, поэтому не увидела, как от скопища гондол отделилась маленькая лодка, скользнувшая под ее окно. Лишь когда со скамьи вскочила гибкая фигура и начала взбираться по стене, она вдруг осознала, что происходит. В темноте она заметила веревку, привязанную к старой железной конструкции под ее окном, где, видимо, стоял наружный ящик для цветов, давно исчезнувший.

Любая приличная женщина закричала бы. Сара подумала об этом на удивление невозмутимо, словно эта мысль принадлежала кому-то другому.

Но ведь она никогда и не была приличной женщиной, даже приличной девушкой, а ее предположения насчет личности этого акробата не имели отношения к мыслям о полуночном воре.

Когда внизу снова запели, Сара, чувствуя одновременно страх и радостное возбуждение, отступила в дальний угол комнаты и непроизвольно ухватилась за подсвечник, стоявший на конторке позади нее.

Лицо, появившееся в окне, совсем не походило на лицо Мавра, белое, пустое. Сердце у Сары подскочило, она приготовилась закричать, но потом осознала, что видит маску, в которой Мавр был тогда на карнавале. Она облегченно вздохнула, когда он подтянулся, ловко влез в окно, прошел на середину комнаты и встал там, как у себя дома.

– Я пришел сюда переодетым, – сообщил он.

Сара подавила истеричный смешок от нелепой театральности его слов.

– Моя лампа погашена, – сказала она, выпуская, наконец, подсвечник. – Теперь никому из нас маскировка не требуется.

– Я не мог дождаться, пока увижу вас, – ответил Мавр, будто не слыша ее.

С портего опять донесся восторженный крик, вернувший Саре здравомыслие. Зачем он пришел? Что задумал?

– Тогда почему вы не прислали мне приглашение, как раньше? Это же безумно опасно.

– Более чем вы можете себе представить, – усмехнулся Мавр.

Он явно пытался лишить ее присутствия духа, чтобы она стала участницей его безрассудного замысла. Хотя ее охватила дрожь при мысли, что его намерения остаются плотскими, гнев привел ее в чувство. Отвернув лицо от лунного света, она подошла к окну и задернула шторы.

– Зачем вы пришли сюда? Чего еще вы от меня хотите? – прошипела она. – Я думала, вы полностью удовлетворили свое желание.

– Как я могу когда-нибудь полностью насытиться вами? – Он схватил ее за руку и притянул к себе.

– Вы лжете. Это смешно.

– Если б я лгал.

Слова были настолько тихими, что Саре показалось – она их себе вообразила. Но прежде чем она успела ответить, Мавр поцеловал ее.

Мягкая. Она такая мягкая, подумал Себастьян и еще крепче прижал ее к себе, чувствуя каждый изгиб тела, прикрытого лишь тонкой ночной рубашкой. Ее сопротивление быстро иссякло, она доверилась его силе.

Себастьян помнил расчет времени. Джан сумеет уговорить де Лента вернуться домой в наиболее подходящий момент, а, кроме того, его подстегивало собственное желание. Он хотел ее так страстно, что это причиняло боль, и он ненавидел себя за то, что собирался так поступить с ней…

Нет, он будет думать только об этой женщине, об этой минуте. Он подарит ей ночь, которую она запомнит навсегда, хотя бы в качестве компенсации за то, что должен сделать.

Нет. Никаких извинений. Никакого сожаления. Только этот момент, сейчас, с ней. Он может все забыть без страха потерять себя, ибо скоро… скоро все это закончится.

Он сбросил маску, подтолкнул Сару к кровати, и она позволила уложить ее. Игнорируя навязчивое сравнение с Ифигенией, приносимой в жертву, Себастьян потянул кверху похожую на саван ночную рубашку, и она, не поднимаясь, стянула ее через голову. Лунного света и огня уличных фонарей, просачивающихся сквозь тонкие шторы, было достаточно, чтобы осветить ее фигуру. Вчера он чувствовал под собой ее тело, а сейчас видел его. У нее было изящное телосложение, слабые тени лишь подчеркивали впадины ключиц, плавные линии ее талии и бедер.

Себастьян осознал, что она выжидающе смотрит на него.

– Восхитительно, – сумел выговорить он и лег рядом.

В отличие от прошлой ночи она без всяких колебаний ответила на страстный поцелуй. Его рот скользнул по ее подбородку вниз, по изгибу шеи к ключице, она издала судорожный вздох. Усмехнувшись, он ласкал чувствительные места губами, зубами, дыханием, пока она извивалась под ним.

– Это лишь начало, – сказал он, и Сара то ли всхлипнула, то ли засмеялась.

Ее грудь он дразнил до тех пор, пока она вдруг не приподнялась, крепко прижав соски к его рту. Но он только медленно скользил по ним языком, легонько сжимал зубами, прежде чем дать ей то, что она хотела.

Потом двинулся вниз по ее животу. Дыхание у нее стало быстрым, неровным от желания и смеха, ибо его прикосновения одновременно возбуждали и щекотали ее, но когда он достиг укромного холмика между ногами, она задохнулась.

– Если бы вы только знали, как мне хотелось это сделать, – пробормотал он.

В безмолвном ответе Сара высвободила одну ногу и закинула ему на спину. Он решил не двигаться, и сразу вторая нога последовала за первой, когда она подняла бедра, полностью открывшись ему.

Он принял ее приглашение. Язык немедленно скользнул между складками, и быстрое движение в жаркой мускусной глубине опять исторгло у нее судорожный вздох. Его собственное тело напряглось, когда она выгнула спину, нашла его запястья и крепко сжала их. Он вел ее к экстазу, а она старалась подавить свои ответы, чтобы их заглушала музыка, доносившаяся снизу. Он чувствовал с мрачным удовлетворением, что конец уже близок, ее ноги сжали его голову, по ее телу прошла дрожь. Пока она еще чувствовала первые судороги наслаждения, он освободил свою жаждущую плоть и вошел в нее, забыв обо всех планах и расчетах времени. Сара уже изнемогала, когда пение внизу кончилось. Она попыталась оттолкнуть его, но Мавр снова ее поцеловал.

– Еще нет, маленькая голубка, – шепнул он ей на ухо, голос у него прерывался от страсти и напряжения. Он снова начал медленно двигаться в ней, и она издала приглушенный стон. Тело казалось ей опустевшим и в то же время удивительно наполненным, однако Мавр не позволил ей насладиться усталостью. Он продолжал возбуждать ее губами и руками, пока она снова не почувствовала лихорадочный жар, пока не исчезли все звуки, кроме их смешанного дыхания. Но было и нечто другое – щелчок замка, поворот дверной ручки. Сара этого не видела, не могла услышать, первое, что воспринял ее разум, была распахнувшаяся дверь.