к хитрости, чтобы сюда попасть. С тех пор я вся извелась, всё время жду, что они найдут способ войти. Даже подумывала сбежать через запасной выход, но там заклинило дверь, и у меня не хватает сил открыть. Да и куда мне идти? До следующего убежища сотни километров, а я с младенцем. Сюда-то чудом добралась. Знаете, Ингвар, я рада, что вас не убила. Тут было очень одиноко и страшно.

— А уж я как рад! Что ты меня не убила. Это было бы чертовски обидно.

— Хорошо, что вы сюда добрались. А где мальчик, который был с вами?

— Чёрт. Пацан. Да. Мне надо обратно. Оу… Хорошо меня зацепило, да? Аж в глазах потемнело.

— Вы, кажется, потеряли много крови. Я отмывала коридор… Вам бы лучше сейчас полежать.

— А где Лысая Башка?

— Сидит в двенадцати метрах от меня на полу и пялится тяжёлым взглядом. Сейчас это мой минимальный триггер-радиус. Скажите, она всегда так орёт по ночам?

— Нет, к счастью, не всегда. Обычно таблетки помогают, но здесь, под землёй, у неё почему-то обострение.

— Здесь много работающей электроники, я не понимаю, что она делает, и боюсь отключить. Может быть, дело в этом. Прислать её к вам?

— Если не сложно.

* * *

— Привет, Лысая Башка. Рад, что ты цела. Что это у тебя? Пистолет? У Миланы забрала? Правильно, детям не игрушка. Ты умеешь с ним обращаться? Ого, и правда умеешь. Ловко. Где натаскалась, хотел бы я знать? Но ты мне не скажешь, разумеется. Подумаешь, одной загадкой больше, в тебе их и так, как в телевикторине. Чего ты хочешь? Голову полечить? Ну, давай попробуем. Извини, левая рука не работает, но я попробую одной. Спасибо за перевязку, кстати, хорошо сделано. Я так понимаю, пробило ниже ключицы? Всё-таки моё странное кривое везение всё ещё работает — похоже, что не задело ничего важного. Пристраивай башку сюда, сделаю, что могу. Болит? Сочувствую. Моё плечо тоже. Но знаешь, что? Какие бы мы с тобой ни были больные, придётся нам встать и пойти. Да, обоим. Да, вдвоём. Потому что ты не переговорщик, а я без тебя не дойду. Надо вытаскивать пацана. Как мы это собираемся делать? Пока без понятия. Надо прикинуть, что у нас с ресурсами, осмотреть бункер, разобраться, куда мы попали. Очень, конечно, это пулевое не ко времени, но хорошо хоть, не тяжёлое. Мне случалось уже ловить пулю, по опыту знаю — отлежусь и буду как новый. Но время подпирает. Если мы не выйдем в ближайшее время, чёртовы гномы могут запаниковать и сделать какую-нибудь глупость. С перепугу люди иной раз творят лютую херню. Даже более тупую, чем обычно. Отпускает твою многострадальную тыкву? Не очень? Прости, я не в форме сейчас. Повернись вот так, под правую руку… Эх, бедолага. Ничего, сейчас помну виски, станет легче. Ты, кстати, шапочки из фольги носить не пробовала? А что? Вдруг поможет? Экран, заземление, опять же лысину прикрыть… Ладно, ладно, не сердись, я тебя не дразню. Просто предложил. Ну что, полегче стало? Ну и ладушки. А теперь помоги мне встать…

* * *

— Чёрт, да. Плохая была идея. Надолго я отрубился?

— Нет, полчаса буквально, — сказал динамик.

— А почему у меня в кровати младенец?

— Юльча не спит одна. Пока не с кем было оставить, я её буквально не спускала с рук, таскала в перевязи. Бедная моя поясница! Пользуюсь случаем. Не волнуйтесь, она в подгузниках. Мы с вашей спутницей решили устроить ревизию здешних складов, поэтому подложила дочку вам. Она чувствует тепло, слышит дыхание и спит спокойно. А если оставить одну — будет орать. Поэтому я до сих пор даже не осмотрела толком Убежище.

— Смотри, не триггернись об Лысую, она дама резкая.

— Мы осторожно. И радиус у нас уже совсем небольшой, метров пять, не больше.

— Ого, как это вы так быстро?

— Знаете, это даётся всё легче и легче. Я помню, как мучил свои жертвы Митрид, выгадывая едва по полметра в сутки, а сейчас это даётся гораздо быстрее и без такого напряжения. Скорее всего, триггер-эффект ослабевает у всех. Сам по себе, просто с течением времени. Это вполне логично.

— Мне кажется, ты знаешь об этом больше, чем говоришь. Не хочешь поделиться?

— Ой, мы как раз заходим в помещение, где нет переговорного оборудования. Отключаюсь!

— Знаешь, Юльча, — вздохнул Ингвар, — твоя мама та ещё скрытная жопа. А кто это у нас глазки открыл? Кто это проснулся? Не пугайся, я не ем детей. По крайней мере таких маленьких и симпатичных. У кого носик кнопочкой? Буп!

* * *

— Привет, Лысая Башка. Ты за младенцем? Вовремя, мне кажется, она обделалась. Я её одной рукой никак не перепеленаю. Я до сортира-то еле доковылял.

— Спасибо, что присмотрели! — сказал динамик на стене. — Теперь помою и покормлю. Она не орала?

— Нет, лежала спокойно.

— Вы отличная нянька, знаете? Юльча обычно меня не отпускает ни на шаг, вы не представляете, как это выматывает. Буду её вам подбрасывать, если вы не против… Ой, спасибо, дорогая. Положи на пеленальный столик, я подойду, когда ты выйдешь.

* * *

— Она называет тебя «дорогая»? — спросил Ингвар вернувшуюся женщину. — Вы уже подружились? Быстро ты ей простила моё плечо… Шучу, шучу, не напрягайся. Я рад, что вы смогли действовать вместе. Нашли что-то интересное? Да? И что же? Куда ты?

— Да уж, такое лучше показать. Что тут у нас? Штурмовая винтовка? Ну, скажу честно, видал я конструкции и получше. Магазин вбок — это пошло и вообще прошлый век. Но, в целом, годный автоматик. Много их там? Надо же. И патроны есть? Ещё интереснее. Значит, это не импорт, вроде нашей штучной контрабанды. Концепция оружия не так чужда этому миру, как мне казалось, да? Что-то ещё интересное? О, фонарь. Мощный, яркий, то, что надо. Раз ты притащила именно эти два предмета, мы думаем об одном и том же, верно? Дай мне отлежаться ещё сутки, и мы сделаем это.

* * *

— Баю, баюшки-баю

Не ложись ты на краю!

Если ляжешь на краю,

То проснёшься ты в раю.

Придёт серенький волчок,

Спросит: «Где ваш грудничок?»

Схватит Юльчу за бочок,

Кинет Юльчу в рюкзачок.

Унесёт её в лесок,

По полям наискосок.

Разведёт он костерок,

Сунет Юльчу в котелок,

Покрошит туда лучок,

Картофан и чесночок…

— Ну хватит, Ингвар, вы её напугаете!

— Да ладно, ей нравится! Смотри, смотри, она мне улыбается!

— Это вы ей нравитесь, а не песня. Она вам всё время улыбается, я заметила.

— Борода — друг младенца. Её можно зажать в кулачок и сильно дёрнуть. Кто удержится?

— Она сухая? Мне отсюда не видно.

— Суха… А, уже нет. Сейчас встану и отойду, забирай. Я бы сам перепеленал, но с одной рукой боюсь уронить.

— Конечно-конечно. Помою и верну обратно, ладно? Она вам ещё не надоела?

— Нет, пусть валяется. Мне в последнее время везёт на лысых женщин.

— Да, Юльча ещё не скоро обрастёт. Мама говорила, я была лысой почти до трёх. Все мои детские фото только в шляпках. Знаете, такие, белые, от солнца?

— Да, у нас такие называли «панамками», потому что… Впрочем, неважно.

— Вы загадочный человек, Ингвар.

— Ты тоже, Милана. Откуда ты знала про убежища?

— Я работала… Вообще-то это очень секретно.

— Тебе не кажется, что все секреты несколько утратили актуальность?

— Может быть, вы и правы. Я работала в аппарате правительства. Не на руководящей должности, на технической — заведовала закрытым архивом. Честно говоря, мне даже не полагалось читать документы, которые я готовила к выдаче по запросам, но я всегда была очень любопытной и не могла удержаться. Это не было прямо запрещено, все работники отдела были под подпиской о неразглашении, но большинство из них не особо интересовались содержанием старых бумаг. Для работы достаточно было ориентироваться в структуре каталогов и формате запросов. Но я, однажды зацепившись, никак не могла остановиться, разматывая ниточку за ниточкой, пока у меня не сложилась некая картина… Довольно пугающая, если честно. Я спросила мужа: «Это действительно так?» Он занимал высокую должность, ему полагалось знать правду. Муж попросил меня не лезть и забыть всё прочитанное, и мы даже поругались, но я не отставала, и он неохотно признался, что да, настоящая история нашего общества очень сильно отличается от официальной… Ой, Юльча закапризничала! Проголодалась. Давайте я её заберу и дам грудь. Да, такого расстояния