достаточно, я уже к вам почти привыкла, да и дочкино присутствие меня успокаивает… Ничего что я вот так, при вас?

— Меня не смущает вид женской груди, — улыбнулся Ингвар.

— После того, как вы приняли у меня роды, мне, честное слово, нечего больше от вас скрывать. Кушай, Юльча, кушай, вот так, умница… У неё хороший аппетит, и молока пока хватает. Впрочем, на складе есть сухие детские смеси, не только каша эта вечная…

— Кстати, о каше, — заинтересовался Ингвар, — не в курсе, откуда она взялась?

— Не совсем, — покачала головой Милана, — я знаю, что её было обязательно держать на всех складах длительного хранения. Госпрограмма для чрезвычайных ситуаций. Но кто её производил, где и почему такие странные вкусы — понятия не имею.

— О, так вы ждали чрезвычайные ситуации?

— Да, но не такие. От мужа я знаю, что главной проблемой нашего общества был нарастающий энергетический дефицит, и в правительстве всерьёз опасались фатальных сбоев в единой энергосистеме. Электростанциям не хватало угля, перед Катастрофой местами уже прибегали к веерным отключениям. Но, насколько мне известно, эту проблему должны были вот-вот решить, готовились к подключению чего-то там на востоке. К Катастрофе не был готов никто.

— И что же интересного ты нашла в архивах?

— Эта Катастрофа не первая… О, пришла ваша спутница. Это значит, вам пора?

— Да, Милана, это интересный разговор, и мы ещё к нему вернёмся. Но сейчас нам надо идти.

— Вы ещё очень слабы, Ингвар. Ваша рана…

— Но они-то об этом не знают! Лысая Башка, дай Милане пройти. Я готов.

— Удачи вам. Мы с Юльчей будем ждать вашего возвращения.

* * *

— Так, Лысая Башка, вижу, автомат держишь уверенно. Но я тебя умоляю — ни в коем случае не начинай стрелять без команды. Разве что они нападут первыми. Но я очень постараюсь отговорить их от этой идеи. Мы идём разговаривать, а не драться, помни об этом. Поняла меня? Хорошо. Открываю тамбур.

— Эй, там, я знаю, что вы нас слышите!

— Где вас носило почти неделю?

— Были заняты.

— Подходите сюда. Медленно.

— Чёрта с два. Поговорим отсюда.

— У нас ваш мальчик!

— И что?

— Мы… сделаем с ним что-нибудь!

— Тогда мы сделаем что-нибудь с вами. И это будет такое неприятное «что-нибудь», что дальше разговаривать будет уже не о чем. А скорее всего, и не с кем. Так что, кто бы ты там ни был, сбегай до вашего главного, пусть он подойдёт сюда. Поболтаем.

— У меня приказ отвести вас к нему!

— И что же ты его не исполняешь?

— Я не могу! Там свет!

— Тогда веди главного сюда.

— Я не могу, у меня приказ!

— Там есть кто-нибудь менее тупой?

— Эй, это было обидно, между прочим! Ладно, пусть начальство разбирается…

* * *

— Может, теперь представитесь? — спросил Ингвар, разглядывая издали невысокого лысоватого мужчину в мятой одежде. — Раз уж мы встречаемся, так сказать, очно.

— Я Радмил, главный в нашей общине. А вы обманщики, не выполняющие обещаний!

— Обещания, данные под давлением, юридически ничтожны. После того, как вы взяли заложника, все моральные обязательства в отношении вас действовать перестали.

— У нас не было выбора!

— Ещё как был. Спойлер — вы выбрали неправильно.

— Мы не отдадим вам мальчика, пока…

— Заткнись! — рявкнул Ингвар.

Это далось ему тяжело — он побледнел, покачнулся и незаметно оперся на плечо спутницы.

— Если до тебя ещё не дошло, то условия ставите уже не вы. Вы видите, что у нас в руках?

— Фонари… и что-то ещё.

— Из этого «чего-то ещё» я могу убить тебя, не сходя с места. Тебя и ещё двадцать девять человек. А потом перезаряжусь и продолжу.

— Вы блефуете!

— Лысая, давай ты, у меня руки трясутся. Как договаривались…

В замкнутом пространстве подземного коридора выстрел оглушительно ударил по ушам.

— А-а-а! Боже, как больно! У меня кровь, я умираю!

— Рана в бедро не смертельна. Я отсюда вижу, что кость не задета. Но, если не перевязать, можешь истечь кровью. Тебе всё ещё кажется, что я блефую, Радмил? Или нам включить фонари и пойти по вашим коридорам, стреляя во всё, что движется?

— Не надо! Не надо! Господи, какая боль! Мне нужна помощь, кто-нибудь! Выключите свет, чтобы меня мог забрать врач!

— Чем быстрее здесь окажется мой пацан, тем быстрее тебе смогут остановить кровь.

— Приведите сюда мальчишку, быстрее! Какая ужасная боль! Как вы могли! Вы… Вы чудовища!

— Не мы это начали, мудила. Но мы это закончим. Пацан, бегом сюда. Давай, шевели копытами. Оу, аккуратнее, я не совсем в форме. Да, я тоже рад тебя видеть. Я же говорил, что вернусь. Прости, задержался немного. Эй, Радмил, ты там ещё не вырубился от шока?

— Нет… к сожалению. О, моя нога!

— Мы выключим свет в коридоре, чтобы тебя унесли. Но потом включим обратно, так что даже не пытайтесь приблизиться к двери. Пусть тут кто-нибудь дежурит, вернёмся, когда будем готовы. Есть, о чём поговорить…

— Как ты, пацан? Не обижали тебя? Нет? Ладно, тогда и мы их не будем. Ну, почти. Нога этого придурка не в счёт, он сам напросился. Если Милана права, и агрорадиус постепенно проходит сам, это многое меняет. Приходит время договорённостей и союзов…

* * *

— Спи, моя радость, усни.

В бункере светят огни,

И слепошарый урод,

В двери твои не войдёт.

Лысая точит кинжал,

Чтоб никто не прибежал,

Я починил пулемёт,

В бункер никто не войдёт,

И заминировал дверь,

Хрен кто ворвётся теперь.

Патронов здесь дофига,

Есть нам, чем встретить врага.

Глазки скорее сомкни,

Спи, моя радость, усни…

— Ну и колыбельные у вас, Ингвар!

— Юльча отлично под них засыпает, Милана.

— Вы столько с ней возитесь…

— Надо же мне чем-то развлекаться, пока выздоравливаю. Но мы не закончили разговор. Ты обещала рассказать про предыдущую Катастрофу.

— Ладно, сейчас, только передвину стул поближе.

— Не слишком торопишься?

— Нет, когда Юльча рядом, у меня триггерная дистанция падает чуть ли не вдвое. Ещё немного, и смогу брать её у вас из рук, а не подбирать с кровати. Наверное, гормоны влияют.

— Волшебное действие материнства, — кивнул Ингвар, — так что первая Катастрофа? Так же сильно перепахало?

— Нет, она была совсем не такой, и виноваты в ней были люди. Это случилось приблизительно триста лет назад или около того. Если верить документам, жизнь тогда была совсем другой. Сложно поверить, насколько другой! Впрочем, я не смогла понять, насколько те бумаги достоверны. Дело в том, что даже самые ранние документы написаны сильно позже той Катастрофы, когда люди как-то наладили жизнь и у них дошли руки что-то записывать.

— Неужели ничего не сохранилось? Книги, газеты, письма, хроники… Человечество порождает горы бумажного мусора!

— Звучит как сказка, но до первой Катастрофы люди успели избавиться от бумаги. Документы, литература, новости, даже деньги — все это хранилось в специальных машинах, которые был связаны друг с другом по проводам и по радио. Любой человек мог получить любую информацию в любом месте, и ему не нужно было для этого использовать бумагу! Невозможно представить, правда?

— Отчего же? Впрочем, продолжай, это очень интересно.

— Прозвучит ещё страннее, но люди тогда не жили единым обществом, а были разделены на несколько. И эти подобщества находились в глубоком системном кризисе отношений из-за постоянного конфликта интересов. Что-то связанное с недостатком ресурсов, хотя, если верить воспоминаниям тех, кто застал то время, их жизнь была несравнимо комфортнее и богаче. Я так и не смогла понять, чего же им не хватало настолько, что они начали воевать. Да, представьте себе, Ингвар, тогда люди были настолько агрессивны, что убивали друг друга, находясь в полном осознании этого процесса!

— И что было дальше?

— Энергию тогда получали, не сжигая уголь, как сейчас, а разлагая саму материю в специальных устройствах. Этот процесс люди ухитрились превратить в оружие и использовать друг против друга! В результате два континента из трёх превратились в заражённые пустыни, а электромагнитные бури стёрли всю информацию в машинах. Было много других бед: холодные длинные зимы, невиданные болезни, голод, — но люди на третьем континенте выжили и постепенно восстановили общество. Тогда было принято решение не восстанавливать технологии, которые привели к войне, убрать из свободного доступа все упоминания о том, что она