из них, да? — выпалила Даша как-то нервно, а потом состроила что-то вроде улыбки, чтобы не показаться в моих глазах грымзой.

— О, да-а, — протянул я.

— А ты любишь стихи, Бекетов? — задала она внезапный вопрос.

— Стихи? — повторил я, — стихи… Конечно, люблю. Как там было? "И днём и ночью кот учёный, всё ходит по цепи кругом…" Вот, это мой любимый.

— А знаешь, кто является его автором? — спросила Даша

— Конечно, знаю! Этот, как его там. Пупырышкин… Прыщиков… Пушистый…. Забыл…

— Всё не то, но ты движешься в правильном направлении, — улыбнулась Даша, я рад, что смог её развеселить. На самом деле, я знаю, что автор данного творения — Пушкин. Ну, в самом деле, кто может не знать? Просто хотел развеселить Дашу потому, что с самого начала вечера она была как-то не в духе.

— Ты же не училка литры, а математичка! — зарычал я, и почесал затылок, — так зачем задаёшь мне такие сложные вопросы?

— Бекетов, не говори глупостей.

— Хорошо, — убрал я руки обратно в карманы, не знал всё время, куда их деть. Хотелось взять Дашу за руку, но понимал, что отпугну и разозлю, — Я ответил, а теперь может быть ты ответишь, какой у тебя любимый стих?

— Их невероятное множество, Бекетов. — Вздохнула она, но последний, который не оставил меня равнодушной это:

Все обещало мне его:

Край неба, тусклый и червонный,

И милый сон под Рождество,

И Пасхи ветер многозвонный,

И прутья красные лозы,

И парковые водопады,

И две большие стрекозы

На ржавом чугуне ограды.

И я не верить не могла,

Что будет дружен он со мною,

Когда по горным склонам шла

Горячей каменной тропою.

Молчание. Я заслушался внезапно для себя, мне даже понравился сам стих, а голос Дарьи был так приятен слуху, что я сам чуть не зарыдал

— Мечтаешь найти того самого, Дарья? — улыбнулся я, — считай, что ты его уже нашла и он идёт рядом с тобой.

— Хватит, Бекетов, — легонько ударила она меня по плечу, и звонко засмеялась.

— Кто автор?

— Ахматова.

— Отлично, — искренне сказал я, — мне понравилось.

— Уже достаточно поздно, — посмотрела на меня Даша снизу вверх, — мне нужно возвращаться домой, Елизавета Максимовна будет переживать.

Переживать? Эта тётка умеет переживать? Скорее она будет её клевать, чем переживать. Не верю я этой тётке, странная она. Мужика бы ей, чтоб отвалила и от Даши и от меня.

— Я тебя провожу. — С нежностью посмотрел я на неё. Не помню, чтобы когда-то так на кого-то смотрел, как сейчас на эту девушку, стоящую рядом со мной. — Замёрзла?

С неба моросил неприятный дождь. Вокруг сплошная темень, лужи и грязь. А фонарные столбы источали тусклый и противный свет, от которого скорее ослепнешь, чем те будут освещать путь. Ну и райончик. Полный отстой, жила бы Даша где-нибудь поприличнее, и подальше от своей мерзкой тётки.

— Я не маленькая, могу дойти и сама, маньяков не боюсь, темноты тоже, поэтому не надо меня провожать, — выпалила девушка.

— А я у тебя разрешения не спрашивал, тем более моя машина стоит у твоего подъезда, так что нам по-любасу в одну сторону. — Повысил я голос, Даша снова улыбнулась, и мы побрели в обратном направлении, преодолевая грязевые лужи и стараясь не ослепнуть от фонарных столбов.

— До свидания, Бекетов, — сказала Даша.

— Даже не дашь, ну, скажем, пожать тебе руку, на прощание? — отрапортовал я, и сам понимая, что ляпнул немного лишнего, замялся.

— Я сказала, до свидания, Бекетов, — снова повторила она.

— Пока, — ответил я, вновь замешкавшись.

Вот негодница. Сказала "до свидания", буду считать это, как то, что она не прочь повторить нашу романтическую встречу. Придумываю, конечно, себе. Но, свиданку нам в недалёком будущем всё равно устрою, — вертелось в голове. Потом я, сел в машину, посмотрел вслед Даше, пока та не скрылась за массивной железной дверью, и тоже поехал домой.

Глава 20

Миссия "не кануть в лету"

Снова школа, снова проклятые будни, как мне всё это осточертело, хочу, чтобы всё поскорее закончилось. На первый урок я как обычно опоздал, да и хрен с ним, история, не понимаю, зачем она мне сдалась? Захочу ютубчик посмотрю и узнаю, кто кого там завалил ради власти. Как только переступил порог кабинета, историчка отправила к директору. Порой мне кажется, что пора раскладушку туда купить, а то только круги зря нарезаю.

Постучал, Эдик пригласил войти. Сейчас начнётся! Но оказавшись внутри, я осмотрел всех присутствующих, и замер. Такую компанию в таком составе увидеть я никак не ожидал. Завуч, директор и Соловьёв. Неужели сдал зараза? Стоит и глазки блестят, хоть бы голову для приличия опустил, мерзавец.

— Мы кое-кого ждём Евгений, вы не стойте, присаживайтесь, — пригласительно указал на кожаный диван Эдик, — и вы Соловьёв тоже.

Стасик сел, он вёл себя как обычно, максимально показывая какой послушный. Прошло некоторое время, а я продолжал стоять, директор снова обратился ко мне:

— Садись Бекетов, в ногах правды нет.

— Я с этим, — посмотрел на соловушку, — в одном поле срать не сяду.

— Не выражаться Бекетов! — вякнул завуч.

Стасик только хмыкнул, не понравилось, посмотрите какой нежный.

— Думаю, когда ваш отец здесь появится, вы не будете таким смелым Евгений, — предупредительно помахал пальцем в воздухе директор.

Его это "Евгений" меня начало порядком раздражать. Ненавижу своё полное имя.

Так стоп, кто папаша вернулся?

Когда только успел и почему я не в курсе, даже двое стариков знают, а родной сын будто и никто получается. Неприятно узнавать такие новости от посторонних. Если Эдик вызвал отца, значит, Стасик точно рассказал им о случае в туалете. Обвинил меня наверняка, а подробности своего грешка опустил. Только и умеет нападать с помощью старших, сам ноль без палочки.

— Стас нам поведал о твоём злоключении, ты, конечно, превзошёл сам себя Бекетов, будь вы бандитами, лидер бы гордился тобой, — разочарованно начал что-то записывать Эдуард Викторович, — к счастью мы не в банде, и твоё поведение не делает тебе чести.

— В чём вы меня конкретно обвиняете? — нужно удостовериться в правильности моих мыслей.

— Не строй из себя дурака, ты избил Соловьёва, Полякова и Иванчука, и не говори мне, что они всё выдумали, — взбесился директор и поднял голос, а завуч наоборот притих, — твоя отметина на лбах двух парней говорит о многом. Так же как и разбитый нос Стаса. Я спрашивал их, но они отмалчивались, тебя боялись Бекетов, ты у нас местный гангстер.

— Ладно, виноват, — покосился я на Стасика, которому мысленно вырывал печёнку, — но Эдуард Викторович, вы забыли, какими были последствия когда мой