– Какие сапоги! У меня работы больше нет! Институт закрыли, а у мужа язва! Как жить теперь! – подключилась обладательница огромного бюста, стоявшая у окна.

И скандал продолжил набирать обороты, крики женщин становились все громче, каждое новое замечание лишь разжигало костер ненависти и обиды. В этом хаосе Ксения никак не могла собраться с мыслями. Пик скандала, все больше и больше напоминавшего стихийный митинг, совпал с возвращением медсестры. Хотя той, кажется, все это было не в новинку.

– А ну хватит! – гаркнула женщина. – Вы что устроили? Что за вопли? Вы же в больнице, другим больным покой нужен!

Пациентки разом притихли, вернулись на свои кровати, и в палате наступила тишина.

– Я беременная? – В этом внезапном безмолвии голос Ксении прозвучал как гром среди ясного неба.

– О дает! – не удержалась толстуха у окна. – Она даже не знает! Вот молодежь пошла!

– А ну цыц! – прикрикнула на нее медсестра. – Тебя не спросили!

Поправив белый, но не вполне свежий халат, женщина подошла к Ксюше и сказала ей прямо в лицо:

– Беременность десять недель. Как ты могла не знать?

Ксения вспомнила, как уже однажды все это слышала. Только тогда она спрашивала у Ольги, можно ли не догадываться о своей беременности. А вот теперь – истинная ирония судьбы – сама оказалась в таком же положении. «Как же это, оказывается, страшно, – Ксения хотела закрыть глаза, но лишь часто заморгала, и по щекам потекли слезы, – как это, оказывается, ужасно страшно».

– Аборт делать будешь? – Медсестра смотрела на нее со смесью жалости и брезгливости.

– Да! – Ксения кивнула и закрыла глаза.

Когда медсестра ушла, скандал не возобновился, в палате было тихо, и слышны были шаркающие шаги больных в коридоре.

И тут Ксения поняла, что даже не знает, чей это ребенок. Забеременела она до того, как Макс улетел в Турцию. А значит, это вполне могло случиться и в тот день, когда они с Женей… Как узнать, кто отец? Вряд ли это возможно. Да и какой смысл? Оба парня для нее теперь потеряны окончательно и бесповоротно. Даже если она и расскажет о беременности… Подумают, что она пытается их вернуть не самым честным способом. Да и как сказать? «Привет, я жду ребенка, но не уверена, от тебя ли!»

Вечером к Ксюше пришла Оксана. Под левым глазом у девушки красовался синяк, а руки были покрыты ссадинами и царапинами.

– Ты как? – спросила она у Ксюши, присаживаясь на краешек койки. – Ты прости, я тебе ничего не принесла. У твоих была, макароны им купила и хлеб. У Машки опять температура.

– Ты с ними сейчас живешь? – Ксения приподнялась на локте.

– Да, с ними! – Оксанка оглядела палату. – А тебя с этими старыми курами заперли?

– Оксана, я беременная! – Ксения села на койке и осторожно спустила ноги вниз.

– А меня Алик избил за… – начала было Оксана, но осеклась. – Как – беременная? От кого? Какой срок?

Ксения молчала. Она решила не рассказывать Оксане о ночи, проведенной с Женей. Все-таки у Оксаны с Женей тоже были отношения. «Права была моя мать, – с тоской подумала Ксюша, – совсем я опустилась, падать ниже некуда. Я даже не знаю, от кого у меня будет ребенок!»

– Это ребенок Макса? – Оксана первой прервала затянувшееся молчание.

– Ну да… – неуверенно ответила Ксения.

– Аборт делать будешь или ему скажешь?

– Я не знаю, имеет ли смысл ему говорить… Он же меня с детьми на улицу выгнал и больше не появлялся. Буду делать аборт.

Оксана машинально потерла ушибленную руку и промолчала. Молчала и Ксюша. Когда время для приема посетителей закончилось, Оксанка поцеловала ее в щеку и ушла.

– Завтра еще приду, – бросила уже в дверях.

К вечеру Ксюша почувствовала себя намного лучше. Ее больше не тошнило, не выламывало кости, не кружилась голова. Последствия интоксикации прошли, и уже можно было бы вернуться домой, если бы не беременность. Заснуть ночью девушке не удалось, она то и дело вспоминала очередь в кабинет гинеколога, насмерть перепуганные глаза Ольги и не могла поверить, что и ей придется пройти через такое же. Одно дело уговаривать, успокаивать и поддерживать другого человека, даже самого близкого, оказавшегося в сложной ситуации. Совсем другое дело – чувствовать этот ужас, отчаяние и боль самой, каждой клеточкой своего тела. Ксения в сотый раз вспомнила Ольгу. Если бы она тогда все понимала, то не оставила бы подругу одну ни на минутку.

Рано утром, как обычно, пришла медсестра и разбудила всю палату, включив верхнее освещение.

– Подъем, товарищи бабы! – сказала она и подошла к койке Ксении. – А тебя сегодня переводят в отделение гинекологии, в интоксикации тебе больше делать нечего. Собирай вещи.

Ксения бодро встала и пошла умываться. Из старого потрескавшегося зеркала, висевшего над умывальником, на нее смотрела испуганная, очень худая девчонка с большими грустными глазами. Вода была ледяной, а расчески у Ксюши не было вовсе. Вернувшись в палату, Ксения растерялась: ей было велено собирать вещи, но с собой у нее ничего не было. Девушка решила спросить у дежурной медсестры и направилась к ее посту.

– Ты из третьей палаты? – неожиданно обратилась к ней дежурная. – Нехорошеву Ксению позови, к ней муж пришел.

Ксюше показалось, что она ослышалась:

– Я Ксения Нехорошева. Какой муж? Где? – Ксения закрутила головой. – Это Макс? Его Макс зовут?

Ксюша предположила, что Оксанка разыскала Макса и все ему рассказала, а парню стало стыдно, и поэтому он сейчас пришел к ней.

– Я не знаю, он не представился! – буркнула дежурная и неопределенно махнула рукой. – Вон он там стоит, у входа в отделение.

Ксения побежала по коридору, не чувствуя под собой ног, открыла дверь и нос к носу столкнулась с Евгением.

– Мне Оксана сказала. Говорит, ты от Макса беременна. – Парень спокойно смотрел на ошеломленную и растерявшуюся Ксюшу. – Но я-то знаю – это мой ребенок. Я посчитал: десять недель – как раз та самая ночь, которую мы провели вместе. Собирайся, надо еще в загс съездить и подать заявление. Не хочу потом усыновлять собственного ребенка.

Ксения, с огромным трудом взяв себя в руки, смогла лишь кивнуть. Так неожиданно пришло ее спасение! Девушка была настолько благодарна Жене, что молча бросилась ему на шею и расплакалась.

– Теперь все будет хорошо, – сказал Евгений и нежно ее обнял. – А Оксанке скажи, ребенка потеряла, потом мы забеременеем другим. Не хочу всем объяснять про Макса и доказывать, что малыш мой. И запомни навсегда, на всю жизнь: я от своего ребенка никогда не откажусь. Поняла?

Так Ксения Нехорошева стала Ксенией Ивлевой.

Следующим утром Ксения проснулась в семь часов, приготовила Евгению завтрак – свежевыжатый апельсиновый сок и три неизменных тоста с клубничным джемом и попыталась сообразить, как лучше начать разговор о вчерашнем происшествии.