Судя по отсутствию у него какой-либо эмоциональной реакции на происходящее, ему приходилось задавать подобные вопросы десятки раз в день. – Тогда подпишите здесь и здесь, – он протянул ей планшет с официальными бланками мэрии и указал нужные страницы. – А так же вот тут, тут, вот здесь и на нижнем поле под каждой страницей.

– Что это? – Марина с подозрением поглядела на него. – Что вы хотите заставить меня подписать?

– Добровольный отказ от эвтаназии, конечно же. Вы знаете об этой процедуре, один раз вы ее уже проходили, пять лет назад, – все так же спокойно ответил сотрудник мэрии. – Прочтите, если желаете. Здесь сказано, что вы отказываете в эвтаназии рожденному вами ребенку, имеющему заведомо нетрудоспособную форму генетической инвалидности, находясь в трезвом уме и без принуждения или иного воздействия со стороны. Подобные документы обязаны подписывать родители лиц, имеющих генетическую инвалидность.

– Давайте ручку! – Марина зло выдернула из руки мужчины планшет. – Я подпишу!

Она некоторое время ставила подписи в заранее отмеченных галочкой местах, после чего вернула документы и спросила:

– Вы разговаривали с моим мужем? Насчет этого? Что он сказал? Я хочу с ним поговорить! Пусть мне вернут мой телефон!

– Он тоже отказался, – без эмоций ответил мужчина, наскоро пролистывая бумаги и убеждаясь, что она не пропустила ни одной подписи. – Все в порядке. – И, переведя взгляд на лечащего врача, добавил: – Почему у госпожи Акимовой изъяли мобильный телефон?

– Мы ничего не изымали, – оскорбился доктор. – Это родильный дом, а не какой-нибудь следственный изолятор! Телефон просто выключили и забрали на хранение, пока Марина Вячеславовна находилась без сознания! Его сейчас же принесут. Сестра! – Он нашел взглядом одну из своих сопровождающих и кивнул: – Будьте добры, принесите пациентке ее мобильный телефон.

Из роддома ее выписали даже раньше, чем обещали. Уже на следующий день Марине сообщили, что ребеночек более не нуждается в интенсивной терапии и наутро они могут вернуться домой. Ей даже разрешили посмотреть на него через стеклянную стену палаты для младенцев, указав на крохотную куколку, спящую среди десятка точно таких же.

– После кормления малыш может отрыгивать кровью, – объясняла ей стоящая рядом доктор, – для него это, к сожалению, нормально. Желудок имеет патологию, язвы будут кровоточить всегда, он будет плакать, пока пища не покинет желудок. Кишечник поврежден не так сильно, и боли прекратятся…

Полночи Марина простояла возле стеклянной стены, не сводя глаз с тонкого шланга капельницы, тянущегося к крохотной ручонке, на фоне которой он казался таким огромным… Потом ее вежливо, но настойчиво проводили в свою палату. Утром Марине наконец-то отдали сынишку. Запеленатый младенец спал, и она бережно, боясь потревожить ребенка, взяла его на руки.

– Он проспит часа три, – сообщила медсестра. – Потом действие обезболивающего препарата прекратится, и ребеночек может проснуться. Покормите его. Список необходимых лекарств мы уже передали вашему мужу, он ждет вас в холле.

Марина с ребенком на руках спустилась к выходу из роддома и увидела Александра с букетом цветов в руках.

– Наконец-то! – Он поспешил ей навстречу. – Мы уже заждались вас! – Он стянул с лица фильтр-повязку, коротко поцеловал жену и потянулся к сыну: – Ну, показывай же скорее Юрия Александровича!

– Тише! – шикнула на него она, стараясь не шуметь. – Куда полез? Он спит, разбудишь! Не снимать же ему лицевой фильтр прямо здесь! Дома насмотришься! Поехали, мне почему-то не по душе от этого места…

Домой добрались быстро, и следующие пару часов Марина не отходила от спящего младенца, пока Александр гордо выкладывал перед ней свежеприобретенные памперсы, соски, погремушки, детские рожки и множество других необходимых мелочей.

– Мама, это мой братик? – шептала Даша, старательно ступая костыликом по ламинату так, чтобы не греметь пластиковой подошвой. – Такой маленький! А я тоже была такой маленькой?

– Тсс! – Александр приложил палец к губам. – Тоже, Дашуля, тоже. Только немного побольше, как мне кажется. Пока Юра спит, давай приготовим ему игрушки! Осторожнее с погремушками, чтобы не шуметь!

Малыш проснулся спустя пять минут после появления ее родителей и сразу же заплакал каким-то больным, неровным и прерывистым плачем, словно даже этот процесс причинял ему боль. Марина предложила ему грудь, но ребенок есть не стал, лишь кашлянул, пуская розовую слюну, и заплакал еще сильнее.

– Надо дать ему обезболивающее, – робко предложил Александр. – С молоком… Принести грудоотсос?

– Сначала памперсы и пеленки поменяю. – Марина принялась распеленывать младенца. – Надо переодеть его из больничного в нормальное! Ему мокро, наверное, вот он и недоволен.

Она сняла с малыша больничные тряпки и принялась надевать на него памперс. Внешне младенец был хилый и не мог лежать ровно на нездорово округлой спинке. Марина осторожно подложила ему под голову маленькую детскую подушечку и начала надевать ползунки на крохотные пяточки. Внезапно что-то словно укололо ее в сердце, и она опустилась на пол перед детской кроваткой.

– Марина! Что с тобой?! – Александр подхватил ее, не давая упасть.

Марина, словно завороженная, смотрела на ножки младенца, и перед глазами у нее проносились смутные картины родильного блока: жуткая боль, громкий крик новорожденного, усталый голос врача… «каков красавец!»… «горластенький мужичок»… и крохотная синюшная ножка с родинкой на пяточке… У лежащего перед ней младенца родинки на пятке не было.

– Саша… – она с трудом заставила себя не закричать. – Это не наш ребенок…

Стоящий на углу ночной улицы человек боязливо огляделся по сторонам и торопливо сел в остановившийся перед ним черный, наглухо тонированный микроавтобус с государственными номерами. Захлопнув дверь, он первым делом скользнул взглядом по закрытой перегородке, отделяющей водительское место от пассажирского салона, после чего стянул с лица фильтр-повязку, изобразил улыбку и заискивающе произнес сидящему напротив человеку с двойным подбородком в ультрадорогом костюме с черной папкой в руках:

– Добрый вечер, Евгений Моисеевич! Рад видеть вас в добром здравии! Однако на улице не по-майски холодно даже для ночной Москвы!

Шинкарёв ответил легким кивком и молча протянул ему папку. Человек торопливо открыл ее и принялся листать документы, тщательно всматриваясь в печати и подписи.

– Все абсолютно законно и легально, Эмиль Эдуардович, – усмехнулся чиновник, глядя на его потуги. – Все документы подписаны мною, пропечатаны печатью Концерна и внесены во все реестры «Сёрвайвинг Корпорэйшн». Вам остается лишь поставить свою подпись в полагающихся графах, но это не более чем проформа. С полудня сегодняшнего дня вы являетесь счастливым обладателем апартаментов класса «Де Люкс» в Центре Сохранения Генетических Ресурсов «Воронежский Заповедник». Изумительная природа, сосновые леса, Спасо-Преображенский монастырь, эксклюзивное оформление жилых площадей – словом, поздравляю. У вас будут весьма респектабельные соседи, большинство высшего духовенства приобрело апартаменты именно в этом ЦСГР. Вам досталось место в Центре для