полуслове, – звонили из районной педиатрии. Витя Чен умер. Несколько детей-аллергиков доставлены в реанимацию в тяжелом состоянии. В школах и детских садах объявлен карантин. Необходимо срочно распустить детей по домам!

Паники избежать не удалось. Поначалу все шло спокойно, средние и старшие классы с удовольствием покинули школу, удовлетворившись объяснением об установлении карантина в связи с аллергией. Но малыши-лиги, составляющие девяносто процентов учеников начальных классов, в большинстве своем самостоятельно добраться до дома не могли, и пришлось вызывать родителей с работы. Просто так покинуть рабочее место мог далеко не каждый, потребовались основания, объяснения, начались звонки, уточнения… Через два часа в больницах города скончалось более двух десятков детей-аллергиков, и весть об этом разнеслась по Хабаровску мгновенно. Люди бросали работу и спешили за детьми, в городе образовались пробки, начались автомобильные аварии. Появились сообщения о стычках между взвинченными от напряжения людьми, полиция срочно вывела на улицы всех сотрудников, мэр города и региональный директор «СК» обратились по радио и телевидению к горожанам с просьбой соблюдать спокойствие. В мониторинговые центры «Сёрвайвинг Корпорэйшн» выстроились огромные очереди, но никакой ясности не было. Врачи лишь хмурились и заявляли, что разбираются в сложившейся ситуации. Домой Олеся смогла вернуться с вечерними сумерками.

– Ты как? – Павел встретил ее на углу их многоэтажки. – Почему так долго?

– Меня всю трясет, – призналась она. – Не могла уйти, пока всех детей не раздала, родители лигов добирались долго. Сидела с ними в классе, читала сказки. А они слушают и кряхтят… Жуткое ощущение! Как Светик?

– Нормально. – Муж взял ее под руку и повел к дому. – Я включил в телевизоре и на компе функцию родительского контроля. Чтобы она случайно не увидела новости или не прочла чего-нибудь в интернете. В городе черт знает что творится. На центральных улицах глухие заторы, я машину на работе бросил и пешком пришел. Кругом полиция, у мониторинговых центров толпы народа, в аптеках не протолкнуться, люди скупают все подряд. В новостях говорят, что пока зарегистрировано девять смертей, а в интернете пишут, что умерло уже двести аллергиков, все несовершеннолетние, в основном дети до четырнадцати лет. И никто не знает от чего, причины разные, но у всех отказывают внутренние органы. Мэрия все отрицает, но кто им верит?

– Хорошо, что мы оставили Светика дома. – Олеся прижалась к плечу мужа. – Во двор тоже не надо было ее пускать! С завтрашнего дня школа на карантине, теперь я сама буду с ней сидеть.

…– Повторяю! – установленные на водометном бронетранспортере старые динамики хрипели, из-за чего голос комбата звучал шепеляво, словно руководивший разгоном демонстрации лигов сам являлся таковым. – Немедленно расходитесь! Ваши действия незаконны и подлежат наказанию, предусмотренному Уголовным кодексом! Предупреждаю в последний раз! Прекратите беспорядки и возвращайтесь по домам! В противном случае мы будем вынуждены применить спецсредства!

Многотысячная толпа взревела в ответ, заглушая воплями звук динамиков, и комбат безнадежно скривился. Он поманил к себе командиров резерва и кивнул в сторону перекрестка с Лиговским проспектом, где стена щитов первой роты медленно отползала назад под давлением людской массы. Почувствовав, что живое заграждение из омоновцев поддается, передние ряды наступающих заорали еще сильнее, и в толпе с удвоенной силой принялись потрясать транспарантами «Вышвырнем лигов с Лиговского» и «Уродцам место в лепрозории». Прямо напротив напирающей толпы, через Невский проспект, с другой стороны Лиговского, ей навстречу двигалась толпа не меньше, с плакатами «Лиговка для лигов», «Все дети одинаковы» и «Не дадим в обиду наших малышей». Сдерживающее их оцепление второй роты еще держало строй, но тоже отступало назад.

– Васильев, Бирюков! Берите своих людей и выдвигайтесь на исходную. Как только толпа прорвется на Невский, водометы начнут работать. Применяйте «Черемуху» и приступайте к разгону. Оружие применять только в ответ на стрельбу или угрозу удара ножом. Спецсредства – без ограничений. Принимать только тех, кто без детей. Задержанных передавать второму батальону. Они займутся автозаками… – Он секунду помедлил, окидывая взглядом беснующиеся толпы, многократно превосходящие омоновцев количеством, и нехотя добавил: – Бирюков, твои чистые, Васильев, твои лиги. – Командир батальона посмотрел на Бориса: – Только чтоб не как в прошлый раз! Без трупов! Понял?!

– Моя рота применяет оружие исключительно в рамках инструкций и Уголовного кодекса, – безразлично ответил Борис. – В случае, когда жизни и здоровью сотрудников полиции угрожает опасность. Мы действуем в строгом соответствии с действующим законодательством. А если кто-то из разбушевавшегося стада отдал концы от удара дубинкой, то это их проблемы. Нечего в беспорядках участвовать, раз такой дохлый.

Он демонстративно захлопнул лицевой щиток омоновской шлем-сферы. Лицо офицера скрылось за тонированной толщей бронепластика, и он издевательски закончил:

– И потом, надо еще доказать, что били именно мы. Разрешите идти?

Комбат лишь обреченно махнул рукой и пошел к водометчикам. Борис флегматично пожал плечами ему вслед и направился к ожидающим приказа бойцам своей роты.

– Договоришься когда-нибудь, Боря, – глубокомысленно изрек Бирюков, захлопывая шлем-сферу. – Правозащитнички и без того мечтают распять тебя на кресте, а еще лучше – четвертовать! Твоя рота у них как кость в горле, а тобой давно уже детей пугают.

– Поправка! – не оборачиваясь, заявил Борис. – Мною пугают не детей, а лигов. Не путай цветы жизни с кактусами смерти, Володя. Дети – это дети, уродцы – это уродцы. – Он подошел к своим и коротко бросил: – Выдвигаемся!

На Невский обе толпы прорвались одновременно. Сдерживавшие натиск бойцы первой и второй рот не удержали строй и оказались окружены разъяренной людской массой. Вспыхнула драка, у окруженных омоновцев вырывали щиты и сбивали с ног. Над окруженными мгновенно нависла угроза оказаться затоптанными, ситуация стала критической, и комбат отдал приказ об атаке. Водяные струи ударили в беснующуюся толпу, пинающую сбитых наземь бойцов, и Васильев повел свою роту в атаку. Формально данные меры имели свое название согласно всевозможным инструкциям и прочей бюрократической макулатуре, но между собой в роте Бориса они именовали эту фазу операции по разгону толпы именно атакой. Несколько залпов гранатами со слезоточивым газом в самую гущу, после чего в ход шли дубинки и специальные малоразмерные щиты. Специфика разгона правонарушителей, облаченных в лицевые повязки, претерпела некоторые изменения с тех пор, как люди перестали появляться на улице без фильтров. Были введены малоразмерные щиты, более удобные для рукопашной бронежилеты, усовершенствована тактика, новая «Черемуха-6» теперь временно ослепляла своих жертв, активнее стали применяться светозвуковые мины и гранаты, а если успевали установить вовремя, то использовали и громоздкое лучевое оружие, обжигающее цель изнутри. Но в целом закон массового столкновения остался прежним: из двух противоборствующих сторон поражение потерпит та, что дрогнет первой. А рота