и согласиться с предложением секретаря по иностранным делам колониального правительства в Индии Дюранда о присоединении к Западной Индии некоторых восточных районов Афганистана. Была создана смешанная комиссия во главе с Дюрандом, которая провела соответствующую линию, назвав ее государственной границей. К сожалению, в 1919 году в г. Равалпинде (Индия) был подписан договор, который признавал «линию Дюранда». В 1921 году в Кабуле был ратифицирован договор, по которому Англия признала независимость Афганистана, но напряжение по этой проблеме не было снято. «Линия» резала по живому племена (в основном пуштунские), они искусственно разрывались. Даже некоторые роды и семьи частично проживают в Пакистане, который в итоге Второй мировой войны был создан за счет земель Индии и Афганистана.

Поэтому коренное население и в первую очередь пуштуны не признавали и не признают сейчас «линию Дюранда». Она формально на картах государств присутствует, а на месте люди как ходили, так и ходят по обе стороны и не намерены даже и слушать о существовании такой границы. При этом такое мнение бытует на уровне самых высоких авторитетов, имеющих прекрасное европейское образование. Мне приходилось встречаться с ними и у президента Наджибуллы, и в советском посольстве.

Вот почему мною иногда принимались решения о нанесении огневых ударов по объектам, представляющим особую опасность и расположенным вблизи госграницы на территории Пакистана (земля-то фактически афганская). Конечно, приведенное выше, так сказать, обоснование не было основным. Главное было в другом. В приграничной зоне, приблизительно в полосе до 5–7 километров от границы, противник, как правило, сосредоточивал свои отряды или караваны перед переходом на территорию Афганистана. Здесь же размещались приграничные склады (оружие, боеприпасы, продовольствие, имущество). Наконец, в этой же полосе, как правило, находились огневые позиции реактивных установок или площадки под реактивные снаряды с дальностью действий до 20 километров, то есть они прекрасно простреливали приблизительно 15 километров афганской территории. Спрашивается, в условиях, когда я располагаю достоверными данными о наличии такой цели, надо действовать или сидеть сложа руки? Конечно, надо действовать, и немедленно! Ведь если душманы, да и малиши (добровольные пограничные поздразделения, находящиеся на службе в пакистанской армии) постоянно со «своей» территории обстреливают части правительственных войск Афганистана, то почему мы должны соблюдать какие-то правила?! Тем более что эта приграничная зона фактически является исконно территорией Афганистана.

Разумеется, я никому не разрешал принимать решение на обстрел объектов на территории Пакистана, дабы не ставить этого командира или начальника в сложное положение, если вдруг вопрос приобретет обостренный официальный характер. Поэтому удары артиллерии (в том числе реактивной) и боевой авиации наносились только по моему решению и с моего ведома. При этом нашей авиации категорически запрещалось приближаться к границе ближе пяти километров, поэтому бомбовые удары они часто наносили из положения кабрирования – не залетая на территорию Пакистана.

Это положение, кстати, грубо было нарушено в этом районе в 1988 году летчиком А.В. Руцким. Его самолет был подбит, сам он катапультировался и приземлился на территории мятежников (в Пакистане). Используя каналы связи наших военных разведчиков и разведчиков КГБ с душманами, а также каналы Наджибуллы (то есть все было поставлено на ноги), мы сделали все, чтобы его «выкупить» – а у душманов купить можно было все. Решив эту задачу и приведя Руцкого в порядок после тяжелых испытаний, – направили его, как исключение, учиться в Военную академию Генерального штаба. Он получил полковника. Ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Некоторые шутили: «„Героя“ за то, что по своей нерадивости попал в плен». Правда, не выполнили в те годы еще одного его пожелания – не присвоили по окончании академии звания генерала. Это ему не понравилось, хотя он прекрасно знал, что таких прецедентов не было. Однако ему пообещали генеральскую должность, а звание это он может получить уже в войсках. Нет, Александр Владимирович кровно на всех обиделся и ушел из Вооруженных Сил, став сподвижником Ельцина. Они вдвоем захватили на выборах высшие посты России – президента и вице-президента. И вдруг события августа 1991 года. Руцкой летит в Форос «спасать» Горбачева, хотя, как известно, «спасать» этого «узника» было не от кого. На обратном пути убеждает Горбачева, чтобы Крючков и Язов были арестованы (видно, в порядке благодарности – ведь по их приказу Руцкой был освобожден из плена и был представлен к Герою), а за «спасение» получает от Горбачева долгожданного генерала. Правда, в последующем пути-дороги Ельцина и молодого генерала разошлись, хотя последний всячески старался отношения с Ельциным сохранить. Потом вдруг Руцкой переодевается в патриотические одежды, начинает блокироваться с Хасбулатовым. На сессии Верховного Совета заявил, что у него есть одиннадцать чемоданов с компроматом на Ельцина и его окружение. Затем наступил сентябрь 1993 года. Ельцин подписывает Указ № 1400 о роспуске съезда народных депутатов. В ответ съезд отрешает его от должности и избирает исполняющим обязанности президента борца с коррупцией Руцкого. Но кроме громких речей перед депутатами и телекамерами, генерал и и. о. президента не сделал ничего, чтобы выполнить конституционные решения последнего в истории съезда народных депутатов России. А когда Ельцин расстрелял Верховный Совет и безоружных людей из танков, бедный Александр Владимирович весь извелся, доказывая всем (когда его арестовали), что он ни разу из автомата не выстрелил, и показывал при этом, что его оружие еще в заводской смазке. Но все равно его посадили в Лефортовскую тюрьму. Спасла амнистия. После этого он снова ударился в политику – создает фиктивное политическое движение с эффектным названием «Держава». И просит, чтобы его приняли в Народно-патриотический союз России, который возглавляли Г.А. Зюганов и Н.И. Рыжков.

Аппетит приходит во время еды: захотелось ему стать губернатором Курской области и, естественно, автоматически войти в Совет Федерации. А у КПРФ уже кандидатом на эту должность со стопроцентной гарантией был готов Александр Николаевич Михайлов, в чем я лично убедился, работая по этой теме в Курской области. Но Руцкой не дремлет. Он в буквальном смысле зацеловал и Геннадия Андреевича, и Николая Ивановича, выпрашивая эту должность и давая торжественную клятву, что будет не покладая рук работать на благо народа и на Народно-патриотический союз России. В Курск на имя Михайлова летит распоряжение: «Надо уступить место Руцкому». Михайлов собирает обком КПРФ. Все единогласно отстаивают кандидатуру Михайлова. Тогда в Курск приезжает Николай Иванович Рыжков с решением НПСР и принуждает Михайлова выступить в средствах массовой информации в пользу Руцкого. Культурный и порядочный А.Н. Михайлов, конечно, не мог противиться. Поскольку это касалось его лично, было просто неприлично устраивать тяжбу. И он снял свою кандидатуру в пользу Руцкого,