несколько месяцев подзадорить его в чем-нибудь. Эндрю думал, что она просто хотела попрактиковаться. Ему тоже удалось не закатить на нее глаза, и он убежал в свою комнату как можно скорее.

После окончания школы у него был двухнедельный перерыв, и он путешествовал, чтобы повидаться с Никки и Фрэн и пожить у них с 22числа по 24число. Он почти не виделся с Фрэн, поскольку у нее была одна из тех безумных смен младшего врача, когда она проводила в больнице 48 часов. Она должна была начать в воскресенье вечером и закончить во вторник вечером. Эндрю хотел увидеться с ней в канун Рождества перед отъездом. 30числа он собирался поехать на ферму, чтобы остаться еще на одну ночь, это было самоотверженно с его стороны, он знал, чтобы освободить немного времени Гарри и помочь организовать вечеринку. Кроме того, что это было семейное времяпрепровождение.

В выходные после окончания занятий Эндрю спросил Лесли, не согласится ли она помочь ему с покупками к Рождеству, 20 го декабря, в последние выходные перед Рождеством, это было настоящее безумие. Это просто дало Лесли повод отругать его за то, что он не сделал покупки месяцами раньше. Это было очень весело в духе ‘давай не будем делать этого еще год’. В этом году он потратил немного больше на подарки для всех. Он купил себе дом и Феррари, он мог бы потратить больше, чем на носки.

Они с Никки весело провели время, когда он был в гостях. В понедельник они отправились в библиотеку Митчелла, и она представила его всем своим коллегам. Она действительно рассказала им много историй об Эндрю, поскольку он постоянно поражался тому, что люди знали. Они были невероятно милой группой людей. Эндрю, конечно же, решил зашить Никки, когда они сидели в комнате отдыха с кучей других во время ланча.

“Ты понимаешь, почему Никки так мной гордится, не так ли?”

Эндрю увидел, как Никки съежилась и обхватила голову руками.

“Когда ей было 14, ее соблазнил этот высокий, светлокожий ученик старшего возраста. Ты можешь поверить, что она моя мама? Скандал ”.

Половина персонала смотрела на нее, а остальные на него, у всех на лицах было шокированное выражение.

“О, сфотографироваться бы прямо сейчас. Посмотрите на вас всех”.

Последовала пауза, а затем раздались оскорбления и добродушные обзывательства.

“Она будет бить меня на каждом шагу по пути домой, посмотри на нее”.

Никки энергично кивала сзади. Кто-то задал очевидный вопрос о том, как они стали хорошими подругами. Когда остановишься и подумаешь об этом, уловка матери-подростка приобретает больше смысла.

“Я предполагал, что она тебе рассказала. Я познакомился с ней пару лет назад. Я выздоравливал от рака и наверстывал упущенное школьное задание в Центральной библиотеке, где работала Никки. Я был классическим человеком, пережившим рак. Маленький, истощенный, безволосый. Она помогла мне найти вещи, когда я был там. Позже я искал работу волонтером, и она рассказала мне о Продовольственном банке, где она была волонтером, и так в течение 10 месяцев мы с ней работали вместе каждое воскресенье днем. Что касается того, почему мы друзья? Удачи. Похожие личности, звездные знаки. Кто знает? К тому же она достаточно взрослая, чтобы сделать историю о моей матери-подростке правдоподобной ”.

Когда он закончил, все улыбались. Он пожелал всем счастливого Рождества, когда они уходили и шли обратно через Вест-Энд к ее квартире.

“Как только ты начала говорить, я понял, что ты собираешься разыграть этот трюк с матерью-подростком”.

Удар.

“Им всем это понравилось. Мы действительно самая странная из странных пар, Никки. Половина из них знает о Фрэн?” она кивнула. “И все же вы хорошие друзья с 15-летним мальчиком. Это действительно не поддается объяснению.”

Никки на секунду погрустнела.

“Знаешь, что по-настоящему печально? Ты отличный друг, который никогда не осуждал и выслушивал меня, когда мне буквально не с кем было поговорить. Вот почему мы друзья. Есть причина, просто не та, которая известна общественности.”

Как и во всем, что связано с сексуальностью Никки и ее отношениями с Фрэн, приходилось осторожно ходить на цыпочках вокруг тех, кто знал, что и как они отреагируют. Это было печально.

В тот вечер они вдвоем пошли ужинать, и он спросил ее, есть ли у нее любимый местный греческий ресторан, куда она могла бы его сводить. Это была прогулка обратно в город, но ночь была ясная, дождя не было, поэтому они закутались и направились в город. Глазго и Эдинбург разделяют менее 50 миль, но между этими двумя местами такая разница. Эндрю слышал, как его родители говорили об этом, и это явление широко обсуждалось в Шотландии, но та ночь продемонстрировала это очень наглядно. Все эмоции были ближе к поверхности, как хорошие, так и плохие. Они сосредоточились на хорошем, и это была веселая ночь наблюдения за людьми, снижения запретов с помощью выпивки и, как следствие, пьяной возни. Это была его первая взрослая вечеринка, где все было раскрыто, Эндрю был поражен и более чем немного напуган. Никки выпила два или три бокала вина за ужином, и они рука об руку вернулись в квартиру. Ни о чем не беспокоясь, ни малейшего намека на сексуальное напряжение. Это был просто прекрасный вечер с другом.

Конечно, на следующее утро его слегка пьющая подруга чувствовала себя не лучшим образом, поскольку обычно она никогда не выпивала больше одной рюмки. Каким-то образом во всем был виноват Эндрю, что просто заставляло его смеяться. Как только она немного позавтракала, они сели в ее машину и поехали в Лох-Ломонд, где провели короткие дневные часы, гуляя и болтая.

“Произошло ли какое-либо улучшение в ваших отношениях с семьей?”

Эндрю спросил об этом, когда они были одни на отрезке тропы.

“Все прошло очень тихо. Я ничего не слышал о своих родителях или братьях с весны. Чаще всего я общаюсь с моей старшей племянницей. Никто не знает, что она поддерживает со мной связь. Полезно узнать, как у всех дела, даже если мы отдалились друг от друга. Диана, это моя племянница, говорит, что семейные ужины в наши дни могут стать довольно напряженными. Похоже, что существует как гендерный раскол, так и раскол между молодыми и старыми. Не нужно много усилий, чтобы все встало на свои места. Честно говоря, я рад быть подальше от этого ”.

На самом деле сказать было больше нечего. Эндрю шел и, размышляя об этом, задавался вопросом, не была ли его крайне негативная реакция на