имели свободный доступ к святым местам; паломничество в Палестину издавна было формой набожности или покаяния; повсюду в Европе можно было встретить "пальмеров", которые в знак совершенного паломничества носили скрещенные пальмовые листья из Палестины; такие люди, по словам Пирса Плаумена, "имели право лежать всю свою последующую жизнь".3 Но в 1070 году турки отбили Иерусалим у Фатимидов, и паломники стали привозить домой рассказы о притеснениях и осквернениях. Старая история, не поддающаяся проверке, гласит, что один путник, Петр Отшельник, привез папе Урбану II от Симеона, патриарха Иерусалимского, письмо с подробным описанием гонений на христиан и просьбой о папской помощи (1088 г.).

Второй непосредственной причиной крестовых походов стало опасное ослабление Византийской империи. Семь веков она стояла на перекрестке Европы и Азии, сдерживая армии Азии и орды степей. Теперь ее внутренние раздоры, разрушительные ереси, изоляция от Запада расколом 1054 года сделали ее слишком слабой, чтобы выполнить свою историческую задачу. Пока булгары, патцинаки, половцы и русские штурмовали ее европейские ворота, турки расчленяли ее азиатские провинции. В 1071 году византийская армия была почти уничтожена при Манцикерте; сельджуки захватили Эдессу, Антиохию (1085), Тарс, даже Никею, и смотрели через Босфор на сам Константинополь. Император Алексий I (1081-1118) спас часть Малой Азии, подписав унизительный мир, но у него не было военных средств противостоять дальнейшему нападению. Если бы Константинополь пал, вся Восточная Европа оказалась бы открыта для турок, и победа при Туре (732) была бы аннулирована. Забыв о богословской гордости, Алексий отправил делегатов к Урбану II и на Пьяченцский собор, призывая латинскую Европу помочь ему оттеснить турок; по его мнению, было бы мудрее сражаться с неверными на азиатской земле, чем ждать, пока они хлынут через Балканы в западные столицы.

Третьей непосредственной причиной крестовых походов было стремление итальянских городов - Пизы, Генуи, Венеции, Амальфи - расширить свое растущее торговое могущество. Когда норманны захватили у мусульман Сицилию (1060-91), а христианское оружие ослабило власть мусульман в Испании (1085f), западное Средиземноморье освободилось для христианской торговли; итальянские города, как порты выхода для внутренних и трансальпийских товаров, разбогатели и окрепли, и задумали покончить с мусульманским господством в восточном Средиземноморье и открыть рынки Ближнего Востока для западноевропейских товаров. Мы не знаем, насколько близки были эти итальянские купцы к уху Папы.

Окончательное решение было принято самим Урбаном. Другие папы уже рассматривали эту идею. Герберт, будучи Сильвестром II, обратился к христианству с призывом спасти Иерусалим, и неудачная экспедиция высадилась в Сирии (ок. 1001 г.). Григорий VII, во время своей всепоглощающей вражды с Генрихом IV, воскликнул: "Я предпочел бы подвергнуть свою жизнь опасности при освобождении святых мест, чем царствовать над вселенной".4 Эта ссора была еще горячей, когда Урбан председательствовал на Соборе в Пьяченце в марте 1095 года. Он поддержал просьбу легатов Алексия, но посоветовал повременить, пока более представительное собрание не рассмотрит вопрос о войне против ислама. Он был слишком хорошо осведомлен, чтобы считать победу несомненной в столь далеком предприятии; несомненно, он предвидел, что неудача нанесет серьезный ущерб престижу христианства и Церкви. Вероятно, он жаждал направить беспорядочную драчливость феодальных баронов и норманнских буканьеров в русло священной войны, чтобы спасти Европу и Византию от ислама; он мечтал вернуть Восточную церковь под папское правление и видел могущественное христианство, объединенное под властью пап, с Римом, вновь ставшим столицей мира. Это был замысел высшего порядка государственного деятеля.

С марта по октябрь 1095 года он объездил северную Италию и южную Францию, выясняя отношения с лидерами и обеспечивая себе поддержку. В Клермонте в Оверни собрался исторический совет; и хотя это был холодный ноябрь, тысячи людей пришли из ста общин, разбили свои палатки в открытых полях, собрались в огромном собрании, которое не мог вместить ни один зал, и затрепетали от волнения, когда их соотечественник француз Урбан, поднявшись на платформу посреди них, обратился к ним на французском языке с самой влиятельной речью в средневековой истории.

О раса франков! род, возлюбленный и избранный Богом! ...Из пределов Иерусалима и Константинополя дошли скорбные вести о том, что проклятый род, полностью отчужденный от Бога, насильственно вторгся в земли этих христиан и опустошил их грабежом и огнем. Часть пленников они увели в свою страну, а часть убили жестокими пытками. Они разрушают алтари, осквернив их своей нечистотой. Царство греков теперь расчленено ими, и оно лишилось территории, настолько обширной, что ее нельзя было бы пройти за два месяца.

На ком же лежит труд отомстить за эти обиды и вернуть себе эту территорию, если не на вас - на вас, кого Бог, прежде всего, наделил замечательной славой в оружии, великой храбростью и силой смирять головы тех, кто вам сопротивляется? Пусть подвиги ваших предков ободрят вас - слава и величие Карла Великого и других ваших монархов. Пусть Гроб Господень и Спаситель наш, ныне удерживаемый нечистыми народами, пробудит вас, и святые места, которые ныне запятнаны грязью..... Пусть не удерживает вас ни имущество ваше, ни беспокойство о делах семейных. Ибо эта земля, которую вы населяете сейчас, закрытая со всех сторон морем и горными вершинами, слишком тесна для вашего многочисленного населения; она не дает достаточно пищи для своих земледельцев. Поэтому вы убиваете и пожираете друг друга, ведете войны, и многие среди вас гибнут в гражданских распрях.

Итак, пусть уйдет от вас ненависть; пусть прекратятся ваши ссоры. Вступите на путь ко Гробу Господню; отвоюйте эту землю у нечестивого рода и подчините ее себе. Иерусалим - земля, плодоносящая больше других, рай наслаждений. Этот царственный город, расположенный в центре земли, умоляет вас прийти к нему на помощь. С готовностью отправляйтесь в это путешествие ради отпущения грехов и будьте уверены в награде - нетленной славе в Царстве Небесном.5

В толпе раздался взволнованный возглас: Dieu li volt - "Бог желает этого!". Урбан подхватил его и призвал сделать его своим боевым кличем. Он приказал всем, кто отправится в крестовый поход, носить крест на челе или груди. "Тут же, - рассказывает Уильям Мальмсберийский, - некоторые дворяне, пав на колени перед Папой, посвятили себя и свое имущество служению Богу".6 Тысячи простолюдинов обязались сделать то же самое; монахи и отшельники покинули свои убежища, чтобы стать в метафизическом смысле солдатами Христа. Энергичный Папа отправился в другие города - Тур, Бордо, Тулузу, Монпелье, Ним... и в течение девяти месяцев проповедовал крестовый поход. Когда после двухлетнего отсутствия он добрался до Рима, его с энтузиазмом приветствовал наименее благочестивый город христианства. Не встретив серьезного сопротивления, он