ловушек, и их потери в живой силе были удручающими. В Дорилее, где Первый крестовый поход разбил Килидж-Арслана, армия Конрада встретила основные силы мусульман и была так сильно разбита, что в живых остался едва ли один христианин из десяти. Французская армия, находившаяся далеко позади, была обманута ложными известиями о победе немцев; она безрассудно продвигалась вперед и была уничтожена голодом и набегами мусульман. Достигнув Атталии, Людовик договорился с капитанами греческих кораблей о перевозке его армии морем в христианский Тарс или Антиохию; капитаны потребовали непосильную плату за пассажира; Людовик с несколькими дворянами, Элеонорой и несколькими дамами отправился в Антиохию, оставив французскую армию в Атталии. Магометанские войска обрушились на город и перебили почти всех находившихся в нем французов (1148).

Людовик достиг Иерусалима с дамами, но без армии, а Конрад - с жалкими остатками сил, с которыми он покинул Ратисбон. Из этих уцелевших людей и солдат, уже находившихся в столице, была собрана армия, которая под разделенным командованием Конрада, Людовика и Балдуина III двинулась на Дамаск (1143-62). Во время осады между вельможами возникли споры о том, кто будет править Дамаском после его падения. Агенты мусульман пробрались в христианскую армию и подкупили некоторых вождей, чтобы те проводили политику бездействия или отступления.27 Когда пришло известие, что эмиры Алеппо и Мосула идут с большими силами на освобождение Дамаска, сторонники отступления возобладали; христианская армия распалась на части и бежала в Антиохию, Акко или Иерусалим. Конрад, побежденный и больной, с позором вернулся в Германию. Элеонора и большинство французских рыцарей вернулись во Францию. Людовик еще год оставался в Палестине, совершая паломничества к святыням.

Европа была ошеломлена крахом Второго крестового похода. Люди стали спрашивать, как это Всевышний допустил, чтобы его защитники были так унижены; критики обрушились на святого Бернара как на безрассудного провидца, пославшего людей на смерть; то тут, то там ободренные скептики ставили под сомнение самые основные догматы христианской веры. Бернар отвечал, что пути Всевышнего непостижимы для человека, и что катастрофа должна была стать наказанием за грехи христиан. Но с этого времени философские сомнения, рассеянные Абеляром (ум. 1142), нашли выражение даже в народе. Энтузиазм по поводу крестовых походов быстро сошел на нет, и Эпоха веры приготовилась защищаться огнем и мечом от вторжения чуждых верований или вообще без веры.

V. САЛАДИН

Тем временем в христианской Сирии и Палестине развивалась новая странная цивилизация. Европейцы, поселившиеся там с 1099 года, постепенно переняли ближневосточную одежду - головной убор с ранами и струящийся халат, - как подходящую для климата солнца и песка. По мере того как они лучше узнавали мусульман, живших в королевстве, взаимное незнание и враждебность уменьшались. Купцы-мусульмане свободно входили в христианские поселения и продавали свои товары; врачи-мусульмане и врачи-иудеи пользовались предпочтением у христианских пациентов;28 Христианское духовенство разрешало мусульманские богослужения в мечетях, а в мусульманских школах в христианских Антиохии и Триполисе преподавался Коран. Между христианскими и мусульманскими государствами происходил обмен безопасными проводниками для путешественников и торговцев. Поскольку с крестоносцами пришло лишь несколько христианских жен, многие христианские поселенцы женились на сирийских женщинах; вскоре их смешанное потомство составило значительную часть населения. Арабский язык стал повседневной речью всех простолюдинов. Христианские князья заключали союзы с мусульманскими эмирами против христианских соперников, а мусульманские эмиры иногда просили помощи у "многобожников" в дипломатии или войне. Между христианами и магометанами завязывались личные дружеские отношения. Ибн Джубайр, объехавший христианскую Сирию в 1183 году, описывал своих мусульман там как процветающих и хорошо относящихся к франкам. Он скорбел, видя, что Акко "кишит свиньями и крестами" и благоухает мерзким европейским запахом, но у него была надежда, что неверные постепенно станут цивилизованными под влиянием той высшей цивилизации, к которой они пришли.29

В течение сорока лет мира, последовавших за Вторым крестовым походом, латинское королевство Иерусалим продолжало раздираться внутренними противоречиями, в то время как его мусульманские враги двигались к единству. Нур-ад-дин распространил свою власть от Алеппо до Дамаска (1164); после его смерти Саладин подчинил Египет и мусульманскую Сирию (1175). Генуэзские, венецианские и пизанские купцы своим смертельным соперничеством приводили в беспорядок восточные порты. Рыцари боролись за королевскую власть в Иерусалиме, а когда Ги де Лузиньян маневрировал на троне (1186), недовольство распространилось среди аристократии; "если этот Ги - король, - говорил его брат Джеффри, - то я достоин быть богом". Реджинальд Шатильонский стал государем в большом замке Карак за Иорданом, недалеко от аравийской границы, и неоднократно нарушал перемирие, заключенное между латинским королем и Саладином. Он объявил о своем намерении вторгнуться в Аравию, разрушить гробницу "проклятого погонщика верблюдов" в Медине и разбить до основания Каабу в Мекке.30 Его небольшой отряд рыцарей-авантюристов переплыл Красное море, высадился в Эль-Хауре и двинулся на Медину; их застал врасплох египетский отряд , и все были перебиты, кроме нескольких человек, бежавших с Реджинальдом, и нескольких пленников, которых отвели в Мекку и зарезали вместо козлов во время ежегодного паломнического жертвоприношения (1183).

До этого Саладин довольствовался мелкими вылазками в Палестину; теперь же, оскорбленный до глубины души, он вновь собрал армию, которая завоевала ему Дамаск, и встретился с войсками Латинского королевства в нерешительной битве на исторической равнине Эсдраэлон (1183). Несколько месяцев спустя он атаковал Реджинальда в Караке, но не смог войти в цитадель. В 1185 году он подписал четырехлетнее перемирие с Латинским королевством. Но в 1186 году Реджинальд, которому наскучил мир, напал на мусульманский караван, захватил богатую добычу и несколько пленников, в том числе сестру Саладина. "Поскольку они уповали на Магомета, - сказал Реджинальд, - пусть Магомет придет и спасет их". Мухаммед не пришел, но Саладин, разгневанный, провозгласил священную войну против христиан и поклялся убить Реджинальда собственной рукой.

Решающее сражение крестовых походов произошло при Хиттине, недалеко от Тивериады, 4 июля 1187 года. Саладин, хорошо знавший местность, занял позиции, контролируя все колодцы; тяжеловооруженные христиане, совершившие марш через равнину в разгар лета, вступили в бой, задыхаясь от жажды. Воспользовавшись ветром, сарацины разожгли костер, дым от которого еще больше досаждал крестоносцам. В слепой неразберихе пешие франки отделились от конницы и были перебиты; рыцари, отчаянно сражаясь с оружием, дымом и жаждой, в конце концов упали без сил на землю и были взяты в плен или убиты. По всей видимости, по приказу Саладина тамплиерам и госпитальерам не было оказано никакой пощады. Он приказал привести к нему короля Ги и герцога Реджинальда; королю он дал выпить в качестве залога помилования; Реджинальду он предоставил выбор: смерть или признание Мухаммеда пророком