Дениг также написал о женщине-ассинибойнке, пытавшейся повторить путь Женщины Вождя, – ей не повезло, и она погибла в первом же военном походе. О Бегущем Орле, женщине-воине черноногих, стало известно от индейца-блада Хвост Ласки, которому рассказал о ней вождь Белая Трава, сопровождавший ее в нескольких набегах. В молодости она была замужем за пиеганом, которого убили кроу. Несчастная молилась Солнцу, прося помочь ей отомстить врагам за смерть любимого. В видении божество обещало ей удачу на воинском поприще, но предупредило, что она никогда более не должна сходиться с мужчинами, иначе ей грозит смерть. По словам Хвоста Ласки, воины относились к ней с большим уважением. Воинские успехи и слава не смогли вскружить ей голову. Будучи предводителем отряда, она готовила для всех пищу и чинила мокасины. Когда один из мужчин запротестовал, говоря, что не дело предводителя отряда заниматься этим, она ответила: «Я женщина. Мужчины не умеют шить». Как-то раз, проникнув в лагерь плоскоголовых, она была замечена. Мужчина что-то спросил у нее на своем языке и, когда она не ответила, прострелил ей голову. Так погибла Бегущий Орел, женщина-воин. Правда, некоторые черноногие считали, что причиной ее гибели была не бдительность плоскоголовых, а нарушение ею табу на сексуальные отношения. Они говорили, что она все-таки переспала с одним из мужчин.

Лоуи писал, что у кроу «существуют воспоминания о женщинах, ходивших на войну». Одна из женщин по имени Ондатра рассказала ему, что в прошлом она посчитала «ку» и скальпировала пиегана. Однако трудно понять, имел он в виду женщин-воинов или жен, сопровождавших мужей в походах. Среди шайенов была известна женщина-воин по имени Мочи. В резне на Сэнд-Крик на ее глазах солдаты убили всех мужчин ее семьи, и она дала обет мстить. В 1875 году она была арестована и вместе с особо непримиримыми воинами и вождями шайенов и кайовов сослана во Флориду, в тюрьму форта Мэрион.

Интересны упоминания об индеанках, участницах нападений крупных сил команчей на белые поселения. Зимой 1835/36 года военный отряд команчей отправился в Мексику. Окружив город Монклова, в котором проживало приблизительно две тысячи человек, они убили пятьдесят мексиканцев. Находившийся с команчами Джеймс Хоббс, ранее плененный ими и ставший полноценным воином, позднее писал, что во время боя впереди атакующих воинов на быстром коне скакала молодая девушка. Хоббс отмечал, что она великолепно держалась на лошади и стреляла из лука. Спустя лет восемь, в ноябре 1844 года, в газете города Дуранго EIRegistro Oficial, среди прочих сообщений о набегах команчей, упоминалось нападение отряда из пятисот воинов, в котором участвовала изысканно одетая девушка на большом коне, увешанном многочисленными украшениями. Отыскавший детали этого события американский историк Ральф Смит назвал ее «своего рода индейской Жанной д’Арк», считая, что ее ролью было воодушевлять воинов в битве. Другая ее соплеменница была убита во время резни, устроенной техасцами над мирной делегацией команчей 19 марта 1840 года в Сан-Антонио. Одному из вождей удалось укрыться в каменном доме, из окна которого он начал, отстреливаться из лука. С ним была его жена, одетая как воин. Вдвоем они оказали такое яростное сопротивление, что выбить их не представлялось возможным. Тогда один из техасцев взобрался на крышу, проделал в ней дыру и бросил внутрь горящий скипидар. Вождь с женой выскочили наружу, где были скошены ружейными выстрелами[43].

Однако настоящие женщины-воины встречались довольно редко. По мнению антрополога из племени сиу Беатрис Мэдисин, роль воина у индейцев Равнин не считалась делом чисто мужским – это был альтернативный путь, который могла выбрать для себя любая женщина, если бы она того пожелала. Только мало кто из них его выбирал.

К концу XIX века индейские войны закончились, и племена Дикого Запада были загнаны в резервации, оказавшись в полной зависимости от государственных структур США и Канады. Некоторым из них удалось приспособиться к ведению дел с белыми людьми. К примеру, непримиримый вождь команчей Куана Паркер вскоре наладил прекрасные отношения со скотоводами, начав сдавать им в аренду находившиеся на территории резервации пастбища, что значительно увеличило племенной доход. Но для большинства краснокожих наступили черные дни прощания со свободной жизнью равнинных скитальцев. Но, как бы там ни было, индейцы были реалистами. Вождь шошонов Тендой откровенно смеялся над неразумными молодыми людьми, восхвалявшими прежний образ жизни и заявлявшими, что в прежние времена, по их разумению, жизнь была гораздо привлекательней. Один из шайенов выразил мысли старых бойцов более мягко: «Как удобно жить в мире в резервации! Как приятно находиться там, где каждую ночь я могу спать крепким сном, не опасаясь, что моих лошадей могут угнать, а меня и моих друзей застать врасплох и убить. Но мне нравится вспоминать прежние времена, когда каждый из нас должен был быть храбрым».

Вождь айовов Наченинга (Без Страха в Сердце). С дагеротипа 1847 г.

Времена индейских войн давно прошли, и сегодня краснокожие стали полноправными гражданами своей страны, в некоторых аспектах обладающими даже большими правами, чем их бледнолицые сограждане. Но они не перестали быть бойцами. Пророческими оказались слова вождя кроу Много Подвигов: «Я слышал, как белые люди говорили, что больше не будет войны. Но это не может быть правдой. Будут другие войны. Мужчины не меняются, и, поссорившись, они станут сражаться, как делали это всегда». Индейские солдаты и офицеры участвовали в обеих мировых войнах, в Корее, Вьетнаме, Персидском заливе, Афганистане и Ираке. Ветераны этих войн почитаются соплеменниками как герои, и их фотографии можно увидеть во многих индейских домах. Но это уже другая история.

Берландье, Жан Луи (ок. 1805–1851)