Впрочем, всё это не мое дело. Мне же лучше. Я три года с радостным замиранием сердца представлял, как буду штурмовать Масилумус, и нисколько не огорчусь, если мои мечтания сбудутся. Ворвавшись в вашу столицу, я все, что захочу, возьму сам, а вас всех обращу в рабство и выставлю на продажу в Бионе за хорошую цену. Интересно, сколько ты будешь стоить? Пожалуй, работник из тебя выйдет никудышный, но какой-нибудь богатый авидронский работорговец с легким сердцем отвалит за тебя тысячу-другую берктолей, чтобы посадить тебя в золоченую клетку в своем дворце вместо надоевшего всем льва и показывать охочим до новых забав друзьям.

И Алеклия всем своим видом показал, что встреча окончена.

Хавруш испугался. В это мгновение он переживал те же самые чувства, которые испытывала Хидра, когда он заставлял ее подписать отречение.

– Я согласен, я согласен, – поспешил выкрикнуть он, и как только это сделал, ему вдруг стало легко-легко, будто все последние три года он шел по нескончаемому тернистому пути, не зная отдыха и услад, а сейчас вдруг почувствовал, что вот-вот обретет долгожданный покой.

Инфект пригласил некоторых своих советников и военачальников, и долгое время обсуждались детали мирного договора и способы разведения противоборствующих сторон. Наконец договорились о том, что через три дня Хавруш, в знак доброй воли, передает авидронам триста тысяч рабов, и затем, в присутствии представителей авидронских Ресторий, берктольских законников, высшей иргамовской знати, подписывается мирный договор. А сразу после этого Хавруш доставляет Алеклии золота и имущества на пятьсот тысяч берктолей, и тогда с Масилумуса снимается осада…

Весь мокрый, раскрасневшийся и заметно похудевший, Хавруш в одиночестве выехал из авидронского лагеря, где у ворот его поджидала измученная жарой конная полусотня Синещитных. Циниты вопрошающе посмотрели на своего хозяина.

– Мир! – не удержавшись, с достоинством бросил им Хавруш, и воины, не сговариваясь, одновременно издали радостный вопль.

«В сущности, я-то сам ничего не теряю, – рассуждал Хавруш, мерно покачиваясь в седле по дороге к городу. – Мало того, появляется превосходная возможность стать единовластным хозяином страны. А при помощи авидронов в дальнейшем можно будет расправиться с Нэтусом и с его сторонниками, стать полноправным интолом. У меня для этого есть все: и родословная, и умение. И не страшно, что вдвое урезанная и ограбленная Иргама будет теперь, как никогда, обездолена – мне лично для счастья хватит всего…»

Однажды пасмурным утром, появившись в Карле Ролей, насквозь промокший ДозирЭ прямиком направил свою измотанную лошадь к дому, который они с Идалом сняли после пожара, и первым делом бросился к другу, чтобы, не откладывая, рассказать обо всем, что с ним приключилось. Эжин искренне порадовался, что его друг вернулся живым и невредимым, тем более что план, который они вместе придумали, с его точки зрения, в общем, удался. ДозирЭ, однако, не разделял его мнения, ведь, в сущности, поручение Круглого Дома не выполнено. Сюркуф приказывал захватить малльского вождя и доставить его в Грономфу живым. Но Бредерой сбежал и теперь, зная, кто такой ДозирЭ на самом деле, вряд ли позволит себя опять провести.

– Бредерой, наверное, укрылся высоко в горах, опасаясь мести своих соплеменников, – горько сокрушался ДозирЭ. – Он будет там оставаться до тех пор, пока о нем не забудут и не прекратят поиски. Это значит, что могут пройти годы, пока мне вновь не представится возможность встретиться с ним. Мало того, я раскрыл себя и не могу более оставаться в Карле Ролей! О, Гномы, что я скажу Сюркуфу?

– Я считаю, что главное ты уже сделал. Ты предотвратил страшное злодейство, сумел наставить маллов на путь истинный и получил сведения необыкновенной ценности. Берктоль, флатоны… А это самое важное. Бредерой же раз и навсегда утратил доверие горцев и теперь ничем не сможет навредить Авидронии, – утешал Идал.

В покои, где разговаривали авидроны, бесцеремонно вторгся Кирикиль и выразил неразборчивыми словами и жестами необыкновенное счастье по поводу того, что вновь видит перед собой своего ненаглядного хозяина. Яриадец не ведал, куда несколько дней тому назад ДозирЭ направился, но, будучи человеком мнительным и зная своего нанимателя как безрассудного храбреца, предполагал самое ужасное и уже не надеялся получить очередную плату, в которой, между прочим, испытывал крайнюю нужду. С прошлого раза прошло слишком много времени, и он уже успел задолжать всему Карле Ролей, а еще на днях крупно проигрался в стекляшки. Сейчас он готов был целовать хозяину ноги.

Приняв от ДозирЭ мокрый плащ, оружие и часть доспехов, Кирикиль подал горячий настой и медовые лепешки, которые рэм обожал, но сам не уходил – крутился поблизости, незаметно прислушиваясь к разговору. Идал кивнул головой в сторону слуги, показывая, что его следует выпроводить, но усталый воин лишь безнадежно махнул рукой – пусть, что уж с ним поделаешь…

Не успел ДозирЭ немного прийти в себя, как за окном заиграла лючина и послышались протяжные звуки песни. ДозирЭ сразу узнал этот «плачущий» напев и послал Кирикиля, чтобы тот немедленно привел к нему владельца лючины. Вскоре дверь распахнулась, и на пороге вырос худой оборванный бродяга, в котором ДозирЭ с трудом узнал Шагрэя – великого мастера перевоплощения, тайного владельца вишневого плаща, порученца Сюркуфа.

Шагрэй коротко глянул на Идала: по-видимому, его присутствие не вызвало у него возражения, но потом он красноречиво уставился на яриадца, который вошел следом за ним. Смышленый Кирикиль всё понял, огорченно попятился назад и аккуратно прикрыл за собой дверь.

– Он здесь, – сказал мнимый мелодии.

– Кто здесь? – уточнил ДозирЭ. – Сюркуф?

– Да нет же, Бредерой. Он здесь, в Карле Ролей. Его видели подъезжающим к собственному дому.

ДозирЭ и Идал переглянулись.

– Если ты поторопишься, – продолжил Шагрэй, – еще успеешь его застать. Кстати, о синдане: мы довольны тем, что ты сделал. Теперь ты должен любой ценой изловить негодяя и доставить его живьем в Грономфу. Это приказ Сюркуфа.

– Да, но откуда вы обо всем узнали?

– Это не твоя забота. Поспеши, – твердо ответил Шагрэй.

Он вновь превратился в бродячего мелодина и обездоленного оборванца с голодным униженным взглядом, угодливо поклонился и вышел. ДозирЭ задумчиво провел рукой по подбородку, но его раздумья длились недолго. Он громко кликнул Кирикиля и приказал ему немедленно подготовить доспехи и оружие, а также снарядиться самому.

– Я с тобой, – решительно поднялся Идал.

– Не лучше ли тебе поберечься? – неуверенно справился ДозирЭ. – Дело ожидается жаркое, стоит ли так рисковать из-за чужого поручения?

– Разве я не поступал так уже много раз? – потемнел лицом эжин. – Неужели ты не сделал бы того же для меня? И разве смог бы я при этом воспротивиться твоему участию? И потом, это дело Авидронии, а значит, и мое!

– Прости меня, благородный рэм, я не достоин твоей дружбы, – опустил голову пристыженный ДозирЭ. – Поверь мне, я так сказал потому, что опасаюсь за твою жизнь – больше, чем за свою…