мы отвезли на место и двумя машинами такси добрались домой; старики жили у нас долго, баба гуляла с Сашей, а по выходным, когда женщины занимались готовкой, четверо мужчин отправлялись кататься на санках и лыжах; этой зимой в Красноярске проходила зимняя спартакиада народов СССР, к началу которой на сопке построили трамплины, в т.ч. трамплин-гигант.

Недалеко от нашего дома был небольшой базарчик, куда колхозники привозили овощи и соленья; баба Вика, привыкшая к ростовским высоким ценам, удивлялась тому, что большое ведро хорошей картошки стоит всего рубль; как-то, идя на базар, Галя поскользнулась, упала на руку; рентген обнаружил трещину в кисти, наложили гипс, лечение было долгим; все последующие годы при перемене погоды Галя ощущала боль в кисти. Ближе к весне мы проводили стариков.

LXIII

В начале марта институтом было получено письмо из Минтяжстроя с указанием прислать специалиста по бетону для работы в комиссии, которая должна обследовать аварийное состояние объектов в Мурманской области; я уже выяснил, что Замощик не хотел участвовать в работе министерской комиссии, не зная, чем это может для него обернутся, Лазарев был в отпуске; свалившееся как снег на голову новость весьма обрадовала меня; я подумал, что командировку можно совместить с поездкой в Москву на защиту диссертации, тем самым сэкономить деньги на авиаперелётах, и не брать отпуска за свой счёт; когда директор вызвал меня, я прикинулся незнающим о его переговорах с моим шефом, сказал, намекнув про Замощика, что в лаборатории есть специалисты лучше меня; однако Крупица настоятельно просил не отказываться от командировки, и я дал согласие; странно, что этот мой план прекрасно сработал, несмотря на все непредвиденные обстоятельства. Как учит нас Сперанский: «Наука различать характеры и приспособляться к ним, не теряя своего, есть самая труднейшая и полезнейшая в свете; тут нет ни книг, ни учителей; природный здравый смысл, некоторая тонкость вкуса и опыт – одни наши наставники; разгадать этот сложный ребус, который представляет собою твой начальник, изучить его натуру незаметно-неприметно для него самого, найти в многозвучии его характера заветную струну и потом исторгнуть из себя звук, подобный её звуку, – зазвучать ей в унисон и звучать так громко, чтобы услышал он твоё звучание, почувствовал в тебе родной для себя инструмент, – это занятие не может не быть захватывающим; оно в чём-то сродни охоте, где ты, именно ты – ловец-охотник, а начальник твой – твоя добыча; он обманут, он пойман тобою, сам того не подозревая». Директор также сказал, что ему самому надо быть по делам в Мурмансктяжстрое, и попросил встретить его в аэропорту; таким образом, всё складывалось удачно: я полетел в Мурманск через Москву; в НИИЖБе пришлось задержаться на один день: во-первых, из-за неготовности отзыва оппонента Шишкина (об этом ранее писал), во-вторых, я забрал готовые хорошо выполненные 22 плаката и оставил их в лаборатории у Лагойды.

В Мурманске поселился в гостинице «Полярные зори» и на следующий день поехал в аэропорт встречать своего директора; в те времена ещё не было гражданского аэропорта, пользовались военным; приехал я заранее, погода была хорошая с лёгким морозцем, сияло солнце, стал осматривать местность: прямо возле лётного поля располагались ангары, каждый из них представлял собой земляной холм с воротами, откуда выкатывали самолёты и тащили на лётное поле; всё было интересно: примерно 15 реактивных истребителей МиГ серебристого цвета с красными звёздами на крыльях установили в шеренгу; рядом со мной был мужчина из местных, который иногда давал пояснения; первый самолёт, который вырулил на взлётную полосу, был командирский двухместный, «спарка», со штурманом; механик, одетый в синий комбинезон, снял красный флажок с фюзеляжа, поднял руку, взревел мотор, самолёт тронулся и сначала на малой скорости проехал метров 50; затем раздался страшный грохот, лётчик включил форсаж, самолёт быстро начал набирать скорость и взмыл в небо; затем к месту старта подъехал первый одноместный самолёт, за ним последовательно взлетали остальные, уходили за горизонт; в течение 20 минут я наблюдал за взлётом и отметил некоторые интересные моменты: во-первых, после выхода из ангара, на стоянке и старте никакой проверки готовности, как это всегда делается у гражданских самолётов, не производилось; во-вторых, обратил внимание на то, что низ фюзеляжа был сильно «запачкан» жёлтыми выхлопными газами; но самое неизгладимое впечатление оставил момент, когда самолёт отрывался от земли: набрав максимальную скорость, он взлетал, принимал вертикальное положение, чтобы быстрее набрать высоту – очень красивое зрелище и «зрители» получают эстетическое удовольствие; набрав нужную высоту, самолёт в горизонтальном положении уходил за горизонт; при этом я отметил, что для разбега ему нужна была очень короткая взлётная полоса длиной менее 500 метров; я спросил соседа, куда улетели истребители, оказалось – на учебные стрельбы.

Наступила тишина. Я посмотрел на часы, самолёт из Москвы должен был уже садиться, но его не было. Прошло около получаса и нам открылось новое красивое зрелище: со стороны запада на сверхзвуковой скорости в полной тишине шли на посадку серебристые истребители; на подлёте к аэродрому они снижали скорость, делали полукруг, чтобы выйти точно на полосу и только тогда до нас доходил громкий звук двигателей; приземляясь на приличной скорости и едва коснувшись земли, они выбрасывали по два тормозных парашюта и останавливались где-то в конце двухкилометровой полосы, разворачивались и быстро заезжали в ангары; минут через десять совершил посадку ТУ-134; я встретил Крупицу, который сказал, что их самолёт почти час почему-то кружил в небе, я объяснил причину: у военных лётчиков были учебные стрельбы. Поехали мы в главк, обратил внимание, что у К.К. был очень тяжёлый портфель, кирпичи, что ли там были, но спрашивать не стал;

В кабинете начальника главка состоялась короткая беседа, К.К. вспоминал, как в войну он в упорных боях оборонял от немцев Мурманск, а Колу, где был ранен, помнил всегда; начальник главка пообещал свозить его на место боёв; я обратил внимание, что у главы Мурмансктяжстроя на всей верхней стороне кисти была большая наколка – якорь, возможно, когда-то был моряком; начальник технического управления, небольшого роста очень толстый и неповоротливый человек, сообщил мне, что члены комиссии прилетят из Москвы на днях, надо подождать; здесь же, когда принесли Крупице обратные авиабилеты и сдачу, он открыл портмоне и хотел вложить туда деньги, не пересчитывая их; пожилой и добродушный начальник техуправления посоветовал пересчитать сдачу, напомнил: «Деньги любят счёт»; тогда я впервые услышал эту поговорку.

Я расстался с директором и отправился осматривать город, бухту, в которой стояли торговые и военные корабли и даже одна подводная лодка; затем в центре города пообедал в столовой, где с удовольствием