какого чёрта он ещё тянет с подписью, никогда ранее не интересовался содержанием и знает, что Лагойдой всё проверено и выверено, что ему ещё нужно? Я не вытерпел, спокойно взял у него том, открыл титульный лист и сказал без пожалуйста: «Сергей Андреевич, подписывайте»; по моему тону он всё понял, взял со стола ручку и подписал все титульные листы, а также реферат. Я заторопился уезжать, уже темнело, но С.А. настоял, чтобы я остался поужинать вместе с семьёй, что было кстати, ведь я не обедал; прощаясь, попросил С.А. не вычёркивать мою фамилию из текста книги и в списке литературы дать ссылку на публикацию моих разделов, что он в дальнейшем и сделал; это было важно для меня, поскольку книгу перевели на иностранные языки и издали; вернулся в общежитие к полуночи, а утром пришёл к Лагойде за подписью; он посмеялся над моей вчерашней эпопеей и сказал: «Из клещей шефа так просто не вырвешься», и быстро всё подписал; в канцелярии поставили печати, я сдал три экземпляра в Совет; через два дня мне сообщили, что по рекомендации Лагойды моими оппонентами назначены д.т.н. проф. Шишкин из ЦНИИСКа и к.т.н., доцент Павел Сергеевич Костяев; им обоим я передал диссертацию и составленные мною памятки-«болванки» для написания отзыва, в них кроме общей части, по пунктам изложил результаты своих исследований, которые в научной литературе были опубликованы впервые.

В комнате общежития жил соискатель из Донецка; он также как и я привёз готовую диссертацию; это был маленького роста симпатичный черноволосый еврей; от него я впервые услышал о ядерно-магнитном резонансе (ЯМР), подумал, что этот метод может быть с успехом применён в наших исследованиях, однако в Красноярске моё сообщение ни у Лазарева, ни у Замощика не вызвало интереса. С двумя экземплярами диссертации я вернулся в Красноярск, передал Замощику привет от Миронова, сообщил, что сдал диссертацию в Совет; мы договорились, что я доложу свои результаты на учёном Совете в НИИ; через некоторое время я изготовил три плаката, сделал доклад на Совете, не получил ни одного замечания, затем оформил официальную бумагу, в которой институт рекомендовал диссертацию к защите. Позже я получил отзывы из строительных трестов о внедрении бетонов с новыми комплексными противоморозными добавками.

LX

Я ожидал вызова на защиту, готовил доклад и созванивался с оппонентами, просил их не затягивать с отзывами. Костяев, известный в Союзе учёный, занимающийся применением химдобавок, в т.ч. противоморозных, для бетонов на объектах транспортного строительства, отнёсся к отзыву очень серьёзно и в феврале 1975 г. передал его в Совет НИИЖБа, а один экземпляр прислал мне в Красноярск; доцент МИИТа Павел Сергеевич Костяев был в курсе моих работ в области промышленного строительства, знал обо мне, поскольку участвовал в совещаниях, был дружен с Лагойдой; даже после моей защиты я в течение ряда лет поддерживал с ним связь, интересовался его деятельностью; в 2005 г. в Пятигорске я познакомился с 83-х летним полковником ж/д войск в отставке, который в молодости окончил МИИТ; в разговоре я упомянул Костяева, и вот что рассказал мой знакомый: «Павел Сергеевич вёл курс «Строительные материалы», был любимым преподавателем, всегда относился к студентам доброжелательно, свои занятия выстраивал по проблемной тематике, не терял связи с выпускниками после окончания института»; у меня остались самые тёплые воспоминания об этом замечательном человеке, к которому всегда питал глубокое уважение.

С моим первым оппонентом, доктором наук Шишкиным из ЦНИИСКа пришлось помучиться: даже когда я накануне защиты в марте 1975 г. прибыл в Москву и встретился с ним, выяснилось, что за полгода он не нашёл времени по заготовленной мною болванке написать отзыв, сообщил мне, что диссертацию не читал, а болванка куда-то делась; пришлось мне срочно составить черновик отзыва с несколькими формальными замечаниями, Шишкин его одобрил и подписал; когда я показал отзыв Миронову и рассказал о Шишкине, С.А. крепко выругался и сказал; что знает его ещё с 1930-х годов, вместе в молодости пришли в науку и всегда Шишкин отличался рассеянностью и необязательностью.

LXI

В конце декабря начались в школе зимние каникулы; Галя устроилась в детский дом отдыха, расположенный в сосновом бору на берегу Енисея, взяла с собой Кирюшу и Сашу. Не работая уже в тресте КАС, я не забывал о своём друге Сергее Климко; как когда-то заметил Высоцкий: «Дружба – это не значит каждый день звонить друг другу, здороваться и занимать рубли. Это просто желание узнавать друг о друге новое, слышать и довольствоваться хотя бы тем, что вот мой друг здоров, пускай ещё здравствует»; судьба расставила всё по своим местам; Сергей стал тем, кем стал: начальником СМУ, затем крупного строительного объединения; я же двинулся в науку и преподавание в вузе. 31 декабря встречал новый 1975 год вместе с семьёй Климко в посёлке ЦБК у родителей Алёны; собралась вся большая семья Господаревых, но мне особенно понравилась и запомнилась мама Алёны, милая, доброжелательная женщина, а что касается её сибирского угощения и солений, так я сразу вспомнил Алтай, незабвенную нашу Тихоновну; мысленно перенёсся к моим родителям, к своей молодости, к детству и как этот день всегда у нас праздновался: сколько радостей, сколько удовольствия, ёлка! Первого января поехал в дом отдыха поздравить Галю и детей, погулять с ними по лесу и выйти на берег Енисея. У Киры после каникул продолжились занятия в 95-й школе.

LXII

В 1975 году намечалось провести в Москве 2-й международный симпозиум по зимнему бетонированию (1-й состоялся в 1957 г. в Копенгагене) под эгидой РИЛЕМ, международной организации по бетону, находящаяся в Париже; Миронов сообщил, что готовятся сборники докладов и мне надо обязательно опубликовать статью; отправил её в оргкомитет, и она была опубликована в трудах симпозиума. В конце февраля я получил извещение из НИИЖБа о том, что защита диссертации состоится 15 марта в 14-00, но на работе об этом никому не сообщил, и как показали дальнейшие события, правильно сделал; теперь готовился основательно: дома, разложив эскизы плакатов, репетировал и отшлифовывал доклад, чтобы уложиться в положенных на защите 20 минут.

В феврале к нам в гости приехали из Ростова баба с дедом, имея при себе большой багаж; мы их встретили на вокзале, я с разрешения грузчиков погрузил с Кирой на станционную багажную телегу все вещи, усадили там деда (в то время у него сильно болела нога) и повезли по привокзальной площади к стоянке такси, что, конечно, милицией запрещалось делать; увидев сидящего на вещах инвалида, милиция препятствий не чинила; телегу