лучше всех, поскольку он умел настолько хорошо отделывать текст, что по общему признанию читать их было приятно; в этом смысле его собственная диссертация была образцом стилистики; поработав в гостинице с текстом, вечером я мчался домой, садился переписывать исправленный вариант, а днём в лаборатории Тома Петухова его печатала; на следующий день А.В. правил новую главу, читал исправленный накануне текст, и всё повторялось; когда работа была завершена, А.В. решил снова всё прочесть окончательно, но отложив исправленный текст, сказал: «Анатолий, мы с тобой всё уже выучили наизусть, так что править дальше бесполезно». «Decies repetita placebit» («и десять раз повторенное будет нравиться». Гораций). После защиты один экземпляр диссертации был сдан в библиотеку НИИЖБа, а через несколько лет, когда я уже работал в РИСИ и по делам посетил лабораторию Миронова, то увидел свою диссертацию, с которой активно работали аспиранты, и мне было приятно.

Несколько слов о моём, по существу, основном руководителе диссертации; А.В. Лагойда, мой ровесник, жил в Тихорецке; окончил МХТИ, учился в аспирантуре, защитил диссертацию и начал работать в НИИЖБе; там стал заметным человеком: скромный (я учился у него скромности), бескорыстный, немногословный, наблюдательный и умный, обладающий тонким юмором; его, справедливого по натуре, в НИИЖБе избирали неоднократно председателем профкома; сотрудники считали, что его добрая слава от скромности не пострадает, что его истинные достоинства в глазах людей разумных ничуть не убудут, если он себя выкажет человеком с правилами. За его личные качества все уважали А.В.; он никогда не отказывал мне обсудить с ним важные вопросы; всегда, приезжая в Москву, первым делом я шёл к нему в кабинет; приветствуя меня и прихлёбывая кофе из большой кружки, говорил улыбаясь: «Ну вот, приехал Модылевский, теперь все должны бросить свою работу и заняться его делами»; после этого назначал день и время беседы, говорил мне: «Свободен!». У меня всегда было много разных встреч с другими сотрудниками института, но я знал, что А.В. прекрасно понимает, как мне надо успеть за пять дней (больше быть в Москве не разрешало правительство) решить массу вопросов; всегда точно в срок мы беседовали, и тогда он не подгонял меня, выслушивал до конца отчёт о моей работе – очень повезло мне с таким руководителем! Как-то мы просто беседовали, я спросил, что надо делать в первую очередь на работе, если неотложных дел много; А.В. мудро заметил: «В первую очередь надо делать то, чтобы не иметь нахлобучку от начальства»; позже я прочёл у Л.Толстого: «Мудрость во всех житейских делах, мне кажется, состоит не в том, чтобы узнать, что нужно делать, а в том, чтобы знать, что делать прежде, а что после».

К сожалению, Александр Васильевич крепким здоровьем не отличался: был очень худым, много курил, постоянно пил крепкий кофе, работал, не делая перерывов для того, чтобы выйти из тесного и душного кабинета и подышать свежим воздухом; в начале 90-х годов я последний раз увиделся с ним, поговорили; он уже почти не работал, в основном занимался на даче в Истре; позвонив ему через несколько лет, я узнал от жены: А.В. стал плохо себя чувствовать, оставил кооперативную квартиру на ул. Новослободской своей молодёжи, переехал жить один в комнатку при общежитии НИИЖБа и вскоре умер; дорогой, незабвенный, замечательный человек, я всегда питал к нему самое глубокое уважение.

LVI

В июне Галя и Кира уехали в Ростов, взяв Сашу с собой, отправились на море в Леселидзе; я летел в отпуск позже, из Адлера добрался до п/л «Солнечный», в котором дети хорошо отдыхали. Галя уволилась, мы в Гантиади сняли комнатку в доме кладовщицы пионерлагеря Лиды, расположенного на берегу моря рядом с пляжем; Лида была доброжелательной, её муж работал машинистом маневрового тепловоза на местной станции; это был худощавый армянин среднего роста, часто по вечерам выпивши; днём, когда жена была на работе, не знал, куда себя деть, под хмельком шатался по двору, как неприкаянный, пока не уходил на смену.

В прихожей нашей комнатки было много старых толстых литературных журналов, мы с удовольствием читали интересные произведения; в погожие дни ходили купаться и загорать, посещали хороший базар, покупали вино, фрукты, овощи; как-то вместе с Кирой побывали ни Белых камнях, красивое место, где провели полдня; а однажды решили посетить первый в стране Батумский дельфинарий; поплыли на Метеоре, но в пути случилась поломка и судно шло с очень малой скоростью, поэтому прибыли в порт поздно; попросились на ночлег в комнату отдыха морского вокзала; нас привели в большой зал, где спало более десятка мужчин, а свободная кровать была одна; но это не беда, у нас был надувной матрас; захотели мы перекусить, зашли в ресторан, который уже закрывался, да и еды там не было; обратили внимание на большой гипсовый бюст Сталина, весь изгаженный мухами; вернулись в номер, расстелили на полу матрас и я стал его надувать; в тёмной комнате, лишь слабо освещённой луной, случилось невероятное: от резкого хрюкающего звука надуваемого матраса человек пять грузин в кальсонах (хотя было жарко и душно) вскочили с кроватей, наверное, им показалась, что началась война, а я сказал: «Мы надуваем матрас», и люди легли спать. Утром позавтракали в кафе, пошли в дельфинарий, заняли хорошие места (билеты были достаточно дорогими); с удовольствием смотрели представление; когда публика начала расходиться, нам захотелось сделать несколько фотоснимков прямо у края бассейна, куда подплывали дельфины во время шоу после выполнения каждого задания; они выпрыгивали из воды и тренер давал им рыбку; иногда для эффекта он бросает рыбку вверх и дельфин, полностью выпрыгнув из воды, хватает добычу в воздухе, это мы и хотели заснять; для следующего представления к бассейну принесли ведро с рыбой и разрешили нам взять одну рыбку; я навёл фотоаппарат, Кира бросил рыбку вверх, дельфин её съел; но мне показалось, что я промазал; отошёл назад и решил попробовать более точно заснять прыжок; но мы уже использовали рыбку и решили схитрить, т.е. взмахом руки вверх имитировать выброс рыбки; я навёл аппарат, Кира взмахнул рукой, в которой не было угощения, дельфин выпрыгнул, но ничего не получил и уплыл далеко; после этого мы убедились в интеллектуальных способностях дельфинов: попросили ещё одну рыбку, и когда Кира перед броском издалека показал дельфину рыбу, тот не стал подплывать к обманщикам, видимо, обиделся и снова ожидал подвоха, оставался вдали и наблюдал из-под воды; нам стало стыдно, пришлось рыбу бросить в бассейн, мы видели, как другой дельфин нырнул за ней.

Обратно мы решили ехать электричкой и сделать остановку на