Песн 4:12–16; 5:1: сама женщина – запертый сад и запечатанный источник (ее недоступность и девственность) (стих 12). Она зовет жениха в свой (теперь и его!) сад, чтобы вкусить приятных плодов (4:16). Это явный намек на сексуальную близость. Жених отвечает: «Иду!» (5:1). Таким образом, как мы уже говорили, в самой кульминации, хиастическом центре книги (4:16; 5:1), мы находим приглашение (и отклик на него) придать браку полноту через сексуальную близость. Происходящее в 4:1–5:1 можно резюмировать следующим образом: «Поэзия становится как бы самотрансценденцией двойного смысла: тело возлюбленной уподоблено саду, но и превращается в сад, чудесным образом продолжающий горный пейзаж, столь уместным образом упомянутый в средоточии поэмы».[2186]

Песн 5:2–6: одновременно описано и как женщина мечтает о сексуальной близости, и сама эта близость. «Поэзия работает на двух уровнях: в мире сна главная героиня и готовится заняться любовью, и вступает в половой акт».[2187] Стих 5:2 («возлюбленный стучится») можно понять и буквально (приход возлюбленного), и в сексуальном смысле (близость). Фразу в 5:3 («я вымыла ноги мои») можно понять и как «у меня была связь» («ноги» – эвфемистическое обозначение гениталий). Слова женщины в 5:4 («возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину»), конечно, допускают буквальное понимание: мужчина хочет войти. Однако «рука» (yād) может эвфемистически указывать на «пенис» (ср. Ис 57:8), а «скважина» (ḥôr) – на женское влагалище.

Песн 6:1–2: «Мой возлюбленный пошел в сад свой, в цветники ароматные, чтобы пасти в садах[2188] и собирать лилии (или лотосы. – Р. Д.)». Без сомнения, здесь, как и в 4:12–16, «садом» названа женщина. Муж «пасет/пасется» и собирает «лилии/лотосы», то есть занимается сексом с женой.

Песн 7:3: «Пупок (šōr) твой – круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево (beṭen) твое – ворох пшеницы, обставленный лилиями (или лотосами. – Р. Д.)». В двух других местах ВЗ слово šōr обозначает «пупок» или «пуповину» (Притч 3:8; Иез 16:4). Однако последовательность описания тела Суламиты такова, что šōr упоминается между бедрами и «чревом» (beṭen), а потому, скорее всего, здесь эвфемистически указывает на женские гениталии, а конкретно, на влагалище.[2189] В пользу такого понимания свидетельствуют и родственные слова в арабском языке.[2190] Упоминание о неиссякающем напитке соответствует образу влажной вульвы в момент сексуального возбуждения. Слово beṭen («чрево»), видимо, подразумевает живот с кожей пшеничного цвета, внизу которого цветут «лилии/лотосы» (видимо, эвфемистически обозначающие вьющиеся лонные волосы»).[2191]

Песн 7:8–9: стан Суламиты уподоблен пальме, а груди – ветвям пальмы. Однако так образно названа и сама женщина, когда Соломон говорит о своем желании ласкать ее: «Влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви ее».

Песн 7:9–10: «И груди твои были бы вместо кистей винограда, и запах от ноздрей (ap) твоих, как от яблок; уста твои (буквально «нёбо». – Р. Д.) – как отличное вино». Это Соломон говорит возлюбленной. Она перебивает, заканчивая фразу: «…оно течет прямо к другу моему, с губ (буквально «уст спящих». – Р. Д.) струясь». Не исключено, что слово ap надо понимать так, что возлюбленные трутся носами. Однако в угаритском и аккадском языках оно может обозначать грудной сосок. Судя по параллели с «грудями», таков смысл и здесь.[2192] Уподобление нёба отличному вину, видимо, подразумевает «глубокий поцелуй». Фраза «с уст спящих струясь» звучит не вполне понятно, но скорее всего, речь идет опять же о поцелуе (как думают и древние переводчики).[2193]

Песн 7:12–14: «Приди, возлюбленный мой, выйдем в поле, побудем в селах (или «кустах лавсонии», kĕpārîm. – Р. Д.); поутру пойдем в виноградники… там я окажу ласки мои (dōday) тебе. Мандрагоры (dûdāîm) уже пустили благовоние, и у дверей наших всякие превосходные плоды, новые и старые, которые сберегла я для тебя, мой возлюбленный!» Опять-таки эротичность усиливается двусмысленностью: они собираются пробыть всю ночь в селах, или среди чувственных цветов лавсонии (в еврейском языке одно и то же слово имеет оба значения)? Фраза «там я окажу ласки мои тебе» явно подразумевает любовную игру (включая сексуальную близость). Заметна и перекличка между словами «ласки» и «мандрагоры» (в древности использовались в качестве афродизиака). Различные виды плодов обозначают аспекты любовной игры, включая старый и новый сексуальный опыт и всевозможные ласки.

Песн 8:2: «Поведу я тебя, приведу тебя в дом матери моей, которая учила меня (или «ты будешь учить меня». – Р. Д.).[2194] Я буду поить тебя ароматным вином, соком гранатовых яблок моих». Из еврейского оригинала стиха 2 непонятно, кто учит: мать или возлюбленный. Вполне возможно, поэт специально создает двусмысленность, чтобы передать как преемственность с домашним воспитанием, так и новый опыт с мужем. Ароматное вино и гранатовый сок, видимо, образно обозначают радость сексуальной близости. Эротический аспект подчеркивается и игрой слов: eššāqkā («целовала бы тебя») и ašqĕkā («буду поить»).