патриотизму, какой теперь требуется, ибо заставляет их желать любых перемен. Вас лично латыши и эстонцы любят, я Вам об этом говорил. Но у них в поговорку вот что вошло: «До царя далеко, а до помещика близко», и родилась эта поговорка именно благодаря Вашим стараниям участь их облегчить. Поговорка эта сама по себе содержит и историю Ваших стараний <потому что старания эти не смогли препоны преодолеть, перед Вами воздвигнутые>, и образ мыслей этих двух наций; дает она истинное представление об их привязанности к Империи.

Еще одно общее соображение. Объявили о созыве ополчения, не обратившись предварительно к большинству нации, не сообщив ему о видах правительства, о нуждах государства. Пока дело только о рекрутах для армии идет, можно без объяснений обойтись. Но когда доходит до всеобщего ополчения, тогда чувствует нация, что в ней есть нужда, и хочет, чтобы с ней говорили, и право на то имеет. Оттого ошибка эта даже в России породила разногласия, которые могли бы серьезные последствия иметь. Все, что привычно, по привычке принимается, но все чрезвычайное нуждается в объяснениях. В подобных случаях вся нация, как бы покорна она ни была, вспоминает, что у нее разум есть, а каждый индивид, каким бы он недалеким ни был, собственным разумом гордится.

От этих общих соображений перехожу к положению в покоренных провинциях в настоящее время. Ревельское дворянское собрание свои заседания окончило и постановило, что, несмотря на всю опасность, им ощущаемую, несмотря на ропот и испуг большинства, будет Вам подчиняться без возражений. Отчего? Оттого, что ораторы доказали большинству, что возражения обнажили бы слабость дворянства, что Вы могли бы у дворян осведомиться, почему на их крестьян нельзя положиться так же, как на русских, а затем поступать соответственно. Ораторы дали понять большинству, что ополчения суть лучший способ избавиться от смутьянов – как если бы в настоящий момент все до одного смутьянами не сделались! Если этим правилом руководствоваться, нужно призвать не четверть или треть людей, способных носить оружие, но всех без исключения; объявить нужно всеобщую эмиграцию.

Во время короткой моей поездки по Эстляндии говорил я с разными дворянами с глазу на глаз; видел их страх, читал их отчаянные письма, и все меня умоляли помочь предотвратить роковой исход. – Сиверс без сомнения не трус, и знаете Вы, что он того же был мнения, что и я, прежде чем мы на сей счет переговорить успели.

Прибавляю на отдельном листе частные возражения против вооружения завоеванных губерний, изложенные так коротко, как только возможно, и способы без этого вооружения обойтись с выгодой для государства.

Взвесьте эти резоны. Ваш Паррот их Вам привести обязан и Вам их сообщает, как и все прочее сообщал до сих пор, не сомневаясь, что умножает число своих врагов. Поступок мой, вдохновленный желанием спасти это дворянство, меня ненавидящее, новым преступлением станет в его глазах или, по крайней мере, в глазах его предводителей.

Приложение

[Записка об ополчении]

Латыши и эстонцы воинственного духа лишены; потому из них хорошего ополчения не набрать. Неоткуда у них воинственному духу взяться, потому что они сотню лет не воевали. Русские воевали всегда, и воевали успешно; потому из русских ополченцев получаются превосходные солдаты всего за несколько недель обучения, лишь бы оно несложным было. Цель же ополчения не только в том, чтобы множество народа против врага выставить, если он нашу армию потеснит и ослабит, но, главное, в том, чтобы новую дисциплинированную армию создать.

Ополченцы, размещенные по своим лагерям, слишком разобщены, чтобы вовремя выступить против армии победоносной; а вместе всех ополченцев собрать невозможно, потому что нечем будет их кормить.

Наилучший способ ополчение использовать с толком в том состоит, чтобы часть его на границах сосредоточить, неподалеку от армии, которую новыми солдатами хотят пополнить, причем эта часть самой сильной быть должна.

Ополчения из латышей и эстонцев по меньшей мере вызывают подозрения. Крестьяне эти вслух говорят, что ждут Бонапарта как освободителя. Следственно, придется их ополчения другими ополчениями или линейными войсками охранять. Иными словами, польза от них выйдет отрицательная. Самая большая трудность будет их после распустить; если они сопротивление окажут, что более чем вероятно, как быть, можно ли будет без оружия обойтись? Если где-то помещики силу применят, как помешать первым убийствам? А если они начнутся, это все равно что костер в лесу.

Когда погасим этот пожар мятежа, половина помещиков уже убита будет, а половина поместий разорена. Но для усмирения опять-таки солдаты потребуются, и тогда разорение поместий наименьшим из зол покажется. Мало того, что у армии лишний враг появится, но придется ей также сражаться с голодом и общим мнением, которое дело решает там, где пришли в движение большие массы людей. Поляки, что еще колебались, перейдут решительно на сторону врага и станут его армию кормить и укреплять.

Итак, надобно ополчение из латышей и эстонцев упразднить, а победу, Беннигсеном одержанную, как предлог использовать: объявить, что опасность миновала; но надобно поторопиться, ибо если принять эту меру после начала беспорядков, может она слабостью показаться.

Сказанное не означает, что названные губернии должны быть от повинностей избавлены, каких нынешнее положение требует. Пусть поручат им на содержание русского ополчения двойные суммы платить; пусть разместят в Эстляндии, Лифляндии и Курляндии около 90 000 русских из ополчений соседних. Там будут ополченцы проводить ученья без помех, а пока в путь не выступят, порядок поддерживать; сделаются настоящей армией, которая к противнику уже на пару сотен верст приблизилась. Это преимущество нешуточное.

Чтобы прокормить эти 90 тысяч, следует три меры принять, необходимые по причине неурожая. 1) Немедля запретить винокурение. Имеющейся уже водки хватит с лихвой для этих 90 тысяч. Если этот товар здесь вздорожает, тем лучше; крестьянин, когда меньше пьет, спокойней себя ведет, а для армии надобно установить цены строго определенные. 2) Открыть склады, куда крестьяне свозили зерно, чтобы наипервейшие нужды утолить. Голод уже дает себя знать. 3) В счет названных губерний доставить туда провиант из других губерний, где урожай лучше.

Твердость, быстрота, успех.

101. Г. Ф. Паррот – Александру I

[Санкт-Петербург], 30 декабря 1806 г.

Государь!

Хотел я при дворе побывать, чтобы взглянуть на своего Возлюбленного; могу ли себе бóльшую радость доставить? Хотел по глазам Вашим понять, приняли ли Вы решение касательно ополчения в наших губерниях. – Но не в силах; чувствую, что так долго на ногах провести не смогу, из-за бессонницы для меня утро самая скверная часть дня. Благоволите мне сказать, уладили ли Вы