И споткнулся о корень, вздыбившийся прямо под деревом. Отчего страшно разозлился; и снова махнул на нее кулаком.

Она подпрыгнула. Вверх. Его кулак пришелся ей в плечо. Приземлилась и вонзила ногти ему в шею. У него затрещала рубашка.

Он врезал ей – сильно. Но это было не важно: я решил, она сейчас горло ему выгрызет. Что-то она прокусила. Он выдохнул:

– Ёпта!..

Денни цапнул меня за плечо:

– Эй, ты придержать ее не хочешь?..

– Нет, – сказал я. Перепугался до смерти.

Джон попытался заехать ей в живот.

Оба извивались, промахиваясь.

Милли все обходила их по кругу, а Джомми начал было:

– Эй, кто-нибудь… – а потом увидел всех нас и только сглотнул.

Джон пихнул ее в лицо. Она рванула его за руку. Не потянула – рванула. Он локтем врезался в дерево. Завопил и ладонью влепил ей по подбородку.

– УЕБОК!.. – заорала она очень громко – ясно, что горлу больно. – УЕБОК!..

Ее правый кулак с размаху от левого уха впечатался ему в лицо. Его затылок эхом грохнул по стволу.

– Эй! Кончай… Ну кончай…

Тут он, кажется, взаправду хотел вырваться. Заорал, перехватил ее запястье…

Она мясно покраснела от шеи и выше – выдернула кулак, выкручивая ему пальцы; а потом обоими кулаками саданула ему по шее.

– Господи… – сказал Джомми – мне, сообразил я. – Во психанутая… – Но попятился от моего взгляда.

Джон попытался сжать ее в медвежьих как бы объятиях. Брыкнул ногой в ствол, и оба повалились – он примерно сверху. Все вокруг снова сомкнули ряды.

Отбиваясь, она выдрала клок травы. А потом трава оказалась у него в волосах, и он опять завопил.

Из уха у него текла кровь. Но я не понял, что она сделала.

– Эй, слушайте! – сказала Милли громко и нервно. – А почему никто… – Тут до нее дошло: если кто и что-то, это придется лично ей.

Она шагнула было к ним.

Я коснулся ее плеча, и она резко обернулась.

– Честная драка, – сказал я.

Он ударил ее трижды, мощно, раз-два-три:

– Идиотка. Сволочная. Идиотка…

Но она умудрилась его сбросить. И замахнулась. Обоими кулаками засветила ему по лицу, один раз скользом задела по уху, попала в землю и опять завела кулаки, уже в крови. Когда ударила опять – он уже только лицо прикрывал, – я увидел, что кулаки сильно ссажены.

Где-то на шестом ударе – раз она коленом заехала ему в живот – я подумал, что, может, надо бы ее остановить. Подумал про Доллара. Подумал про Кошмара и Леди Дракон. Но я уже не так боялся, как вначале, когда казалось, что яростный колотун вот-вот разнесет ее на куски.

Денни раззявил рот. Мое плечо отпустил.

Она поднялась и чуть не упала.

– Ебаная ты гадина! – сказала она. Челюсть между слогами как будто щелкала. Она пнула его в голову. Дважды.

– Эй, ну хватит… – сказал кто-то и двинулся к ней. Но и пальцем к ней не прикоснулся.

А в мыслях: может, кроссовки не очень твердые.

Ага, щас.

Она развернулась и вслепую пошла ко мне.

Денни попятился, а она остановилась, оглянулась и заорала:

– Ебаная ты гадина! – и снова пошла. Пол-лица у нее опухло.

Двое парней стояли на коленях возле Джона. Позади как бы в нерешительности топталась Милли.

– Ну ни хера себе! – сказал Денни. – Во ты его уделала!

– Ебаная гадина! – прошептала она, отирая лицо и кривясь. – Ебаная… – Один глаз слезился.

Она пошла прочь. Мы пошли с ней.

– Он тебе тоже пару раз вмазал, – сказал Денни.

– Она-то своими ногами идет, – ответил я.

– Эй, у тебя круче получилось, чем у Флинта с Долларом, – сказал Денни.

– У меня… – Она перевела дух. – У меня, видимо, повод был посерьезнее. – Она ладонью растерла плечо, сильно растопырив пальцы. И окровавив рукав рубахи. По-моему, еще не поняла, что у нее кровь.

– Эй, Ланья? – сказал Джек. За плечом у него стоял Фрэнк.

Она остановилась и оглянулась.

Она сглотнула, и я подумал: она хоть помнит, кто он такой?

Это я проецировал, наверно.

– Спасибо, – сказал Джек.

Она кивнула, опять сглотнула и пошла дальше.

– Что с тобой? – спросил Денни ярдов двадцать спустя. – Глаз болит?

Она покачала головой:

– Просто… – Расклеилась, похоже. – Короче, приличные девочки из Сары Лоренс, как правило, не выбивают, блядь, говно из… – И снова всхлипнула.

Я обнял ее за плечи. Она, по обыкновению, прекрасно вписалась мне под мышку. Только шаг к моему не подстроила. Поэтому я подстроился к ней.

– Надо было тебе там помочь?

– Я бы тебе яйца оторвала! – сказала она. – Я бы… Я бы не знаю что…

Я пожал ей плечо:

– Просто спросил, птенчик.

Она снова потрогала подбородок – осторожно, понимая уже, что болит. И его тоже окровавила.

– Школа – мое дело. Не твое. Ты там даже не бывал. Пол тебе даже не нравился… Ох, вот гадина ебаная!.. – и остановилась.

– Я тебе пару раз помогал с уроками, – сказал Денни. – Да? – и оглянулся.

– Конечно, – сказала Ланья и положила руку ему на плечо. А потом поморщилась и нагнулась растереть ногу. Она не хромала, но ступала все равно осторожно.

– Я просто не понимаю, чего ты на него взъелась, – сказал я.

– Да пошел ты! – Она отшатнулась. – Ты много чего не понимаешь. Про меня.

– Ладно, – сказал я. – Это я зря.

– Вот и я, – обрубила она. Но когда я ее догнал, обняла меня за плечи. И подстроила шаг.

– Эй, – сказал Денни. – Хочешь побыть одна?

– Да, – сказала она. – Да, хочу.

Мы дошли до ворот парка, и я думал, мы вместе вернемся в гнездо. Но около львов она сказала:

– До скорого, – взяла и ушла.

– Эй… – окликнул я.

– Она хочет побыть одна, – сказал Денни.

Мне все равно было странно.

В гнездо она вернулась – поздно ночью, когда мы (я – полупьяный) уже с час валялись в постели. Я смутно слышал, как она раздевается, потом карабкается по столбу.

Она переползла через меня, за плечо перекатила меня на спину и, оседлав мне грудь, прожгла взглядом, раскачиваясь так, будто сейчас выдерет из меня что-нибудь зубами. Я сунул руку ей между ног, впихнул два пальца сквозь волосы в зернистое; мокро.