– Литтон, где они? – закричал Сид, чувствуя, что находится на грани истерики. – Отвечай, подонок! Я тебя спрашиваю, долбаный мерзавец! Где они?

Невдалеке, ярдах в двадцати от пони, он нашел тушу второй лошади. Потом увидел третью. Та была жива и пряталась среди высоких кустарников на вершине другого холма, ярдах в ста отсюда. Сиду понадобилось больше часа ласковых слов или увещеваний, прежде чем испуганное животное позволило к себе приблизиться. Свою роль сыграл и овес. Поводья лошади Сид привязал к своему седлу. Он продолжал ездить кругами, однако больше ничего не нашел.

– Ну где же вы? – кричал Сид, борясь с подступающим отчаянием.

А потом он увидел полосу травы, примятой и раздавленной лошадиными копытами. Сид поехал по полосе. Так он ехал не один час, постоянно выкрикивая имена и выискивая новые приметы. Перед самым полуднем тропа исчезла, и он остался ни с чем.

Оглянувшись по сторонам, Сид увидел в полумиле холм. Он поехал туда, поднялся на вершину, вынул бинокль и стал всматриваться, рассчитывая увидеть хоть что-то. Движение среди травы. Животных. Белый лоскут женской блузки. Светлые локоны Шарлотты. Что угодно. Сид не торопился, тщательно осматривая каждый дюйм ландшафта.

Он продолжал смотреть, продолжал надеяться вопреки здравому смыслу, но видел лишь холмы, кусты и траву. Он почти завершил полный круг наблюдений, когда вдалеке что-то сверкнуло. Сид сощурился. Колодец, подумал он. Солнце находилось в зените, и лучи, должно быть, отражались от поверхности воды. Колодец был ему бесполезен, однако глаза словно приклеились к тому месту. Странный колодец находился в миле к востоку отсюда.

– Если это колодец, то самый маленький из всех африканских колодцев, – сказал себе Сид.

Колодец посреди травы. Странно. Обычно земля вокруг таких мест утрамбована и изборождена копытами и когтями зверей, приходящих на водопой. Вскоре внимание Сида привлекло нечто еще более странное… тень на траве. Крупная, круглая тень. Вот только поблизости не было ничего, что могло бы отбрасывать эту тень.

– Боже мой, да это же ловчая яма, – прошептал Сид. – Они упали в ловчую яму.

Через секунду Сид уже несся с холма по направлению к яме. Он отчаянно хлестал лошадь, требуя скакать еще быстрее. В нескольких ярдах от ямы он натянул поводья и, не дожидаясь, пока лошадь остановится, спрыгнул и подбежал к краю.

– Индия! – крикнул он. – Шарлотта! Вы здесь?

На дне он увидел два тела: женское и детское. Женщина лежала неподвижно. Девочка сидела рядом, держа на коленях голову женщины.

– Индия… Боже, нет! Шарлотта! Шарлотта, ты меня слышишь?

Девочка подняла к нему перепачканное землей, испуганное лицо.

– Мистер Бакстер, – слабым голоском произнесла она, шурясь от солнца, потом нежно коснулась материнской щеки. – Мамочка, просыпайся. Это мистер Бакстер. Он приехал за нами. Я же знала, что он приедет. Мамочка, пожалуйста, просыпайся. 

Индия умерла.

Она это знала. Жажда свела ее с ума, а потом убила. Ради Шарлотты Индия цеплялась за жизнь до последнего, но потерпела поражение.

Рядом с ней был Уиш. Он молча взял ее за руку. Выстрел снес ему половину лица, а потому Уишу было трудно говорить. Здесь же находился и Хью, который вложил ей в ладони по гребню в виде стрекозы и осторожно согнул ее пальцы. Хью сказал, что любит ее, как и все остальные, а потому она должна остаться с ними.

– Индия, открой глаза, – попросил Хью.

Она попыталась и не смогла. Глаза не желали открываться. Ее веки невероятно отяжелели. Тело было истерзано усталостью. Индия чувствовала усилия сердца, пытавшегося забиться. Легкие силились втянуть воздух и снова начать дышать.

– Индия, ну пожалуйста, открой глаза.

Голос принадлежал не Хью, а кому-то другому. Она попыталась исполнить просьбу голоса, и у нее получилось. Индия не понимала, где находится. Она увидела языки пламени, их оранжевый свет, ощутила тепло. «Я в аду, – решила Индия. – Нет, такое невозможно. Я уже побывала в аду. Ад находился в яме, где я умерла вместе с Шарлоттой».

Шарлотта.

При мысли о дочери в ее жилах забурлила кровь. Где она? Где моя дочь? Индия сделала глотательное движение и попыталась заговорить, но язык распух. Горло напоминало внутренность заржавленной трубы.

– Шарлотта… – прохрипела Индия и попыталась сесть, голову пронзила боль, помутив зрение; Индия снова легла, не совладав с головокружением и тошнотой. – Шарлотта, ответь мне, – шепотом попросила она. – Прошу тебя, ответь.

На лоб ей легла чья-то рука.

– Тише, Индия. С Шарлоттой все в порядке, – успокоил ее все тот же голос. – Она здесь. Спит.

И вдруг она узнала этот голос.

– Сид… это ты?

Она едва видела очертания его лица. Глаза отказывались ей подчиняться.

– Да, это я.

Индия почувствовала его руки. Сид осторожно приподнял ее и поднес к губам фляжку. Индия жадно глотала воду, попросив еще.

– Пусть эта усвоится.

– Значит, и ты мертв. Тебя повесили, – сказала Индия; казалось, ее горло выстлано наждаком. – Я… пыталась им помешать. Пыталась…

– Индия…

– Где мы находимся? В раю? Скорее всего, да, раз ты и Шарлотта здесь.

– Индия, послушай меня. Ты пережила ужасные дни. Когда я тебя нашел, ты была без сознания. Ты едва не умерла по пути сюда. Пожалуйста, не умирай. Ради меня, Индия. Пожалуйста, не умирай.

– Что это за место?

– Привал на берегу реки.

Река. Та, мимо которой они проезжали с Фредди. Индия вздрогнула от страха.

– Сид, уезжай отсюда! Беги! Фредди… тебя убьет. Нескольких он уже убил…

– Индия, ложись.

– Но Фредди…

Сид поднес к ее губам ложку. В горло потекла горькая жидкость.

– Нет! – закричала Индия, пытаясь выплюнуть жидкость. – Никакого лауданума! Мы должны бежать.

– Индия, лежи спокойно. Тебе сейчас нужно отдыхать. Я отвезу тебя в дом миссис Уилтон. Тебе нужен врач.

Индия хотела было сесть, но от лауданума у нее закружилась голова. Она легла и заплакала.

– Когда-то я сама была врачом, – всхлипывала она. – Когда-то у меня была дочь. Это твоя дочь, Сид. А теперь я потеряла ее. Я потеряла тебя. Потеряла все… все.

– Индия, ты ничего не потеряла. Ничего. Если захочешь, ты снова станешь врачом. Ты начнешь заново. Мы начнем заново. Все трое. Там, где мир начинается заново.

Индия не понимала его слов. Она была слишком усталой. Голос говорившего звучал где-то вдалеке, а его слова не имели смысла. Все потеряло смысл. Это был сон. От начала до конца. Только сон. Индия закрыла глаза и погрузилась в глубокий сон, похожий на смерть.