к следующей цели — нелепо укрывшемуся за бочкой немолодому типу в кричащей ярко-красной гавайской рубахе. Не зная, что ему делать, кого слушать и куда бежать, тот топтался на корточках, словно ошалевший гусь, и, прыкрыв голову руками, с отчаянной надеждой бросал взгляд в сторону проема в дальнем конец ангара, где, по-видимому, чаялся отсидеться.

Впрочем, надежды его вмиг улетучились, когда случайный взгляд наткнулся на возникшее из ниоткуда черное дуло пистолета, и лицо его забавно вытянулось в кислом огорчении, словно от досады из-за какой-то вселенской несправедливости. Сморщившись и, кажется, едва не заплакав, он попытался что-то пролепетать, но его мольба заглохла одновременно с разлетевшейся на сочные окровавленные кусочки челюстью, куда угодила выпущенная пуля. Рот гопника, на долю секунды сделавшись похожим на какой-то сюрреалистический ковш из мяса и кости, вывалил из себя пробитый насквозь, разорванный язык, покрытый слоем копоти и обожженный до черноты, исторгнув жилистую бесформенную массу розоватой плоти, и повис на одной коже щек двумя жутковатыми жвалами. Пуля, пробив подбородок насквозь и вырвавшись с мясом снизу, с чавканьем вонзилась в адамово яблоко, пропорола бороздку в горле и застряла где-то в трахее, потратив на свое короткое путешествие сквозь органы тела чуть меньше секунды. Гопник в гавайской рубахе, что в опьяненном упоении заставил двух подруг-учениц совокупляться друг с дружкой при помощи эстафетной палочки, сейчас выпучил глаза, готовые, кажется, лопнуть от невыносимого ужаса и боли, булькнул, что единственно получилось у него вместо дикого крика и хрипа, когда кровь устремилась в бронхи, и, комично растянув разорванный рот, как любят делать персонажи мультфильмов в момент глубокого удивления, медленно завалился на бок.

Впрочем, Синдзи так и не успел поймать момент его кончины. Еще до того, как тело громилы плюхнулось на пол в лужицу собственной крови, он метнулся по диагонали к бетонной плите, за которой пытался укрыться еще один наркоман из той группы, которую он впервые увидел в школе. Паренек был не намного старше своего умирающего невдалеке товарища — такой же худощавый, болезненный, только этот еще отличался богатой россыпью шрамов и синяков, видимо, служащих гордым доказательством увлекательных недавних приключений. Гопник, едва увидев приближающегося к нему Синдзи с пистолетом, пальцем взведшего курок, истерически завизжал и пустился прочь, заработав ногами с такой скоростью, что едва не побил мировой рекорд по разгону с места. Озадаченный такой прытью Синдзи даже немного растерялся, но совладать с собой ему помог громкий крик позади:

— Выход свободен, валим!

— Суки, куда бежите? Его хуярьте! Все вместе!

До уха донесся беспорядочный топот ног с разных сторон, поэтому медлить больше было нельзя. Не тратя драгоценные секунды на прицеливание, Синдзи опустил пистолет с головы убегающего и испуганно заверещавшего матом гопника в область пояса, чтобы даже после отдачи пуля гарантированно угодила в тело, и спустил курок. Однако отдачи никакой не ощутилось — возможно, из-за слишком крепкой хватки и одеревеневших от напряжения мышц, возможно, уже в силу привычки, но после громыхнувшего выстрела прямо на заду парня, в области окончания копчика, сквозь джинсы возникла маленькая аккуратная дырочка. Один из тех, кто измывался над школьницами, засовывая им в гениталии спортинвентарь и изувечивая их тела, неуклюже спотыкнулся, рухнул на землю и завизжал истошным криком, схватившись рукой за зад — пуля расколола ему окончание позвоночника и пропорола насквозь прямую кишку, и теперь внутренние органы неторопливо заливались не только кровью, но и калом, вытекающим из пробитого отверстия вязкой кашицей.

Синдзи уже успел развернуться и сорваться с места. В его сторону неслись трое — лысый татуированный здоровяк, качок и металлист, уже замахиваясь битами и одновременно приготавливая ножи, а еще двое — какой-то обкуренный растаман с дредами и первый панк метнулись к выходу, который он оставил без внимания. Впрочем, именно этого Синдзи и ожидал, поэтому, невзирая на приближающихся к нему со спины громил, метнулся обратно и бросился на перехват беглецов. Их от него отделял всего десяток шагов и попасть с такого расстояния, казалось бы, не составляло труда, но из-за быстро изматывающего бега Синдзи никак не мог нацелиться, а рисковать больше не хотел.

Расстояние между ними сокращалось стремительно, и, тем не менее, он все равно не успевал догнать двух несущихся гопников. И тогда, резко затормозив, Синдзи припал к коленям, заскользил по пыльному полу и обеими руками обхватил рукоять пистолета, нацелив его на растамана. Грохнул выстрел, и тело парня, в школе чуть ранее заставлявшего девушек лакать сперму с пола и валяющего их лица в собственных лужах испражнений, дернулось в бок и, схлестнув ноги, рухнуло вниз. Пуля угодила ему под руку, задев легкое и распоров сосуды над сердцем, так что когда его тело перестало перекатываться в пыли, он был уже мертв. Зато бегущий за ним панк, матюгнувшись, споткнулся прямо об его голову и с воплем навернулся вслед, растянувшись во весь рост.

— Вот жопа… — прыснув кровью из носа, поднял он кислый взгляд на замерший в направлении его лица пистолет, и тут громыхнул следующий выстрел.

Аккуратная ровная дырочка всплыла на его щеке чуть ниже глаза, совершенно неприглядно, будто на нее село какое-то круглое насекомое, но затем из отверстия по лицу ручейком потекла темно-красная жидкость, а глаза гопника медленно закатились вверх, и голова его со стуком плюхнулась на пол. Панк, разорвавший битами промежность Яёи и замучивший до полубессознательного состояния Ману, умер мгновенно — пуля прошла сквозь щеку, пробурила мозг и застряла только в дальнем конце черепной коробки.

Однако увидеть этот момент Синдзи не смог. Спиной ощутив приближающееся движение, он только успел развернуться, как сразу же встретился с нагнавшей его, запущенной в полет металлистом битой. Тяжелый кусок алюминия на немыслимой скорости по крутящейся траектории влетел прямо в корпус, и Синдзи успел лишь слегка приподнять локоть, чтобы массивный торец не проломил ему череп. Основной удар орудия пришелся на локоть — металлический вал с глухим стуком легко вмял плоть и впечатался в кость, за долю секунды порвав сосуды и образовав огромную темно-синюю гематому. От вспышки острой боли Синдзи даже не смог осознать, вскрикнул ли он в тот момент или нет, потому что рукоять биты, сделав обратный кувырок, встретилась с его челюстью и едва не отправила в нокаут, затмив сознание россыпью раздражающих искр. Левая рука, на которую пришел основной удар, из-за пережатого нерва онемела моментально, отозвавшись покалыванием в кончиках пальцев, и, видимо, только это спасло он нестерпимой боли в локте и позволило Синдзи сосредоточиться и сконцентрироваться на приближающейся