падать духом. Мне есть к кому обратиться по данному вопросу, и я это сделаю сегодня же. Может, что-то и прояснится. И еще вот что. Саша, не забывай, что эти люди тебя боятся. Тебя или кого-то, кто рядом с тобой.

— Меня? — изумился я. — С чего вы взяли?

— Эти люди не стали действовать напрямую, — пояснил Ровнин. — Если бы они ощущали за собой силу, то не искали бы проводника своей воли, а просто пришли и убили тебя. Может, просто и незамысловато, или наоборот — изощренно и мучительно, это непринципиально. Но — нет. Был выбран длинный и очень непредсказуемый путь. Вывод — неизвестные чего-то опасаются. Я склонен думать, что боятся они именно тебя и твоей силы. Ты все же ведьмак, то есть — серьезный противник. И неважно, что ты пока подходишь под описание «зелен виноград». Ведьмак есть ведьмак.

— Противник, — шмыгнул носом я. — Ни молнией шваркнуть не могу, ни огненный шар запустить. Только нож один и есть.

— Ты просто еще не научился использовать то, что получил, — по-отечески заметил Ровнин. — Поверь, тот путь, который ты избрал, предоставляет такое количество способов защитить себя, что только ахнуть можно. Ты мостик между миром мертвых и живых, Саша. Можно туда, можно оттуда. Хотя последнее не советую проделывать, может выйти боком. Причем ты первый ведьмак с таким талантом, с которым я познакомился лично. В отделе работаю давно, а вот, не встречались мне такие, как ты. Раньше, в старые времена, они появлялись на свет чаще, тогда то, что наши предки называли «кромкой», было ближе к Яви, чем сейчас, и проводники душ были куда более востребованы. Стоп!

Ровнин остановился, снял очки, протер их и снова нацепил на нос.

— Ну конечно же! — совершенно по-мальчишески рассмеялся он. — Мара. Кто же еще? Порождение повелительницы посмертного мрака, гибельного холода и непроглядной ночи. О какой сделке тут может быть разговор? Это зацепка, простая и банальная. Завязка разговора.

— Сашк, только мне неясно, о чем Олег Георгиевич сейчас сам с собой говорит? — громким шепотом спросила Женька. — Или ты тоже ничего не понимаешь?

— Погоди, — посоветовал я ей так же. — Может, объяснит еще!

— Молодые люди, не старайтесь выглядеть несмышленышами, — попросил нас Ровнин. — Думаю, что все вы поняли. Ну или почти все.

— Я — нет, — помотала головой Женька. — Далеко не все.

— Морана, — веско произнес Ровнин. — Это имя ты не могла не слышать. Допускаю, что его не знает наш друг, но ты…

— Он тоже знает, — быстро произнесла Мезенцева. — Он о ней меня даже расспрашивал.

— В самом деле? — стекла очков снова блеснули в электрическом свете, заливавшем зал ресторана. — Как любопытно.

— Да просто про Морану тогда призрак в Южном порту упомянул, вот и стало интересно кто она такая, — даже не стал скрывать правду я. — Собственно, это и все. Кстати, призрак тот ее ведь не Мораной называл, а Марой. Только сейчас вспомнил.

Вот про что я точно не стану ему рассказывать, так это про свои отношения с Мораной. И не только ему, а кому-либо еще из смертных. Это только мое дело и больше ничье. К тому же, как мне кажется, Ровнин не очень ее жалует.

— Ну данную сущность как только не называй, смысл от этого не изменится. — Олег Георгиевич потер лоб. — За ней всегда стояли смерть и страх. Очень, знаете ли, неприятное существо эта Морана, если верить древним хроникам и летописям. И, кстати, твоих собратьев-ведьмаков, Саша, она очень и очень жаловала, что в принципе, объясняет визит мары к тебе. Так сказать, остаточное явление. Использовать то, что нужно для хозяйки, даже если той больше и не существует. Для нежити вроде мары понятия времени ведь нет, ей что дохристианские времена, что наши дни — все едино. Душа людская осталась той же, страхи человеческие, которые она пьет, тоже не изменились, и установки, что ей некогда дала владычица, остались те же. Если есть возможность — удружи ведьмаку, а лучше — сделай его должником, чтобы проще было его заполучить. Твои предшественники не спешили отвечать Моране на ее любовь, насколько мне известно.

— Почему? — немедленно спросил я.

Это был один из тех вопросов, которые мне не давали покоя.

— Ведьмаки, по сути своей, не зло, — помолчав и снова побарабанив пальцами по столу, ответил Ровнин. — Они, если можно так сказать, нейтральны. Стоят где-то посередине между миром Дня и миром Ночи. Иногда кто-то из них склоняется в одну сторону, кто-то в другую, но это допустимая погрешность. Но тьма — не для них. Им не нужна кровь для существования или страдания людские для того, чтобы усилить свою мощь. Морана же — темная богиня. Нет-нет, не говорю, что это зло в чистом виде, его идеального, знаете ли, вообще не бывает, равно как и всеобъемлющего добра, но тем не менее Морана богиня темная, сиречь — злая. В любом пантеоне богов есть злые и добрые сущности — что у греков, что у скандинавов, что у… Не знаю… Японцев. И наши онучи ихних не вонюче. У нас тоже все было по-взрослому. Имелись светлые Жива, Лёля, Ярило и иже с ними. А к ним, разумеется, прилагалось противостояние в виде Триглава, Недоли, Вия и, разумеется, Мораны.

— Вия? — даже открыла рот Женька. — Это который «поднимите мне веки»?

— Ну Гоголь знал, откуда материал черпать, — веско произнес Ровнин. — Думаю, консультировался с кем-то из наших. Вий, моя юная сотрудница, это не просто какой-то книжный или сказочный персонаж, а вполне серьезная личность из древнеславянского прошлого, функционер не из последних. Владыка подземного мира, главный тюремщик Пекельного царства и первый воевода Чернобога, так-то. Слушай, Мезенцева, ты хоть нормативку почитай. Нифонтов вот, когда был в твоих чинах, только и делал, что старые дела лопатил и черпал знания откуда только можно. Я понимаю, бегать с пистолетом куда веселее, опять же выглядишь ты при этом привлекательно, но основы вызубрить нужно. Понятно, что вся эта публика канула в прошлое давным-давно, но вот, всплывают же последы, правда? И тут уже не надо гадать. Надо знать.

— Правильно, — поддержал его я, вызвав негодующий взгляд Евгении. — Вот мне бы в ваши архивы попасть, я бы оттуда вообще не вылезал.

Чистая правда. Сдается мне, там много интересного можно узнать. Интересно, Ровнин как-то отреагирует на мои слова?

— Так вот — Морана, — как ни в чем не бывало продолжил Олег Георгиевич, проигнорировав и мой не слишком завуалированный намек, и надутые губы Мезенцевой. — Она была властна и жестока, потому Белобог закрыл ей дорогу