бурке. Конь видел, что дорога была кончена, дальше скакать некуда, дальше была широкая вода бухты, на ней корабли, а на земле кругом хотя и невзрачные и редкие, но дома, и хозяин его уже готовился спрыгнуть с седла, бросив поводья.

Передав коня своему ординарцу унтер-офицеру и поправив папаху и бурку, приехавший направился к знакомому уж ему домику главнокомандующего, а дежуривший в это время адъютант Стеценко, ставший с Нового года капитан-лейтенантом, заметив его еще издали, доложил Меншикову:

– Генерал-лейтенант Хрулев, ваша светлость!

– А-а… да-а… Ну, что же, проси его, – вяло отозвался светлейший.

Только что сделавший в седле по очень тяжелой вязкой дороге неблизкий путь в несколько десятков верст, вошедший Хрулев представлял собою разительный контраст с расслабленным вождем всех оборонных русских сил в Крыму.

У него было обветренное, пышущее, раскаленно-кирпично– красное круглое лицо, тугие черные, прочно и лихо подкрученные усы, яркие глаза несколько навыкат; черные, с легкой проседью у висков, густые волосы были низко подстрижены. И хотя ему было уже под пятьдесят, он казался сорокалетним, то есть молодым еще, боевым генералом.

Именно боевым – такая, на всякий посторонний взгляд, стремительность клокотала в нем, хотя он и стоял по-фронтовому, по форме рапортуя, что «по вызову прибыл».

Подобная клокочущая в подчиненных, как вода на крутой стремнине, готовность по первому приказу броситься хоть на рога к черту всегда восхищает начальников, но Меншиков, предложив сесть Хрулеву, разглядывал его прищуренными и холодными глазами.

Он как будто сознательно решил даже на время забыть об Евпатории. Он спросил, медленно двигая губами:

– Я хотел бы знать, каковы результаты… ваших работ в комиссии?

Хрулев был председателем комиссии, занимавшейся пригонкой штуцерных конических пуль с чашечками и полукруглых пуль со стерженьками к русским гладкоствольным ружьям. В комиссии этой, кроме него, было шесть человек. Опыты Баумгартена в его Тобольском полку Меншиков хотел основательно проверить, чтобы ввести это новшество во всей армии, и Хрулев, появившийся в Крыму в половине декабря, должен был решить важный для боеспособности армии вопрос, какие пули следовало предпочесть круглым.

– Ваша светлость, работу нашу я могу считать уже законченной, – ответил Хрулев, стараясь говорить по возможности тихо, чтобы не тревожить больного излишней зычностью, но в то же время плохо справляясь с голосом в силу привычки артиллериста перекрикивать рев орудий.

– Закончили?.. И что же? – несколько оживился Меншиков.

– Испытания производились согласно полученному предписаню на дальность полета пуль, на верность полета пуль, на количество пороху, потребное для заряда, наконец на вред, наносимый ружьям нашим от стрельбы пулями нового образца, – отчетливо проговорил Хрулев. – И последняя задача больше всего отняла у нас времени. Теперь же и ее можно уж считать решенной. Комиссия остановилась на полушарных пулях со стерженьками.

– А-а!.. А вред от них для гладких стволов?

– Наименьший, ваша светлость! Полет же их наиболее правильный, и пороху на заряд для них идет меньше, чем на конические, следственно, они экономнее.

– Это хорошо… А дальность их полета?

– Доску в дюйм толщиною пробивают на восемьсот шагов, ваша светлость! – с торжеством сказал Хрулев. – А это значит, что по неприятелю пальба будет действительна и с дистанции в девятьсот!

– Это прекрасный результат, прекрасный! – еще более оживился светлейший. – Но это проверялось вами неоднократно?

– Результат окончательный! Этот результат делает наши ружья мало чем уступающими штуцерам, ваша светлость!

– Ну, конечно, пятьсот-шестьсот шагов разницы – это не так уж мало-с… Но все-таки результат прекрасный. Особенно если иметь в виду, что траншеи противника везде приближаются уже к нашим контрапрошам… Жаль только, что у нас мало метких стрелков… Плохо учили стрельбе нашу пехоту!

Меншиков плотнее уселся на диване, внимательно поглядел на Хрулева, не нашедшего, чем отозваться на его слова, и сказал вдруг тоном безразличия:

– Сегодня я получил донесение, что четыре парохода направились от Херсонеса на север, полные войска… По всем видимостям, это десантный отряд, назначенный для Евпатории…

При последнем слове Хрулев развернул суховатые плечи и насторожился.

– Как? Еще четыре парохода с войсками? – спросил он изумленно громко.

– А сколько же пришло туда раньше? – полюбопытствовал Меншиков.

– Точно установить этого не удалось нам, ваша светлость: они подходили и стояли на якоре, но часть их снималась, не разгружаясь, и шла на юг. По слухам, с турецким отрядом прибыл и Омер-паша, но в Евпатории не остался и выехал в Балаклаву… Проверить эти слухи нам не удалось.

– Флаг Омер-паши будто бы был замечен на одном из пароходов, – тем же тоном безразличия сообщил Меншиков, – следственно, он думает лично защищать Евпаторию, на которую, как я слышал, вы собираетесь напасть.

Хрулев еще более выкатил глаза. Он был очень удивлен и не знал, как понять последние слова главнокомандующего: шутка это с его стороны или?.. Однако истощенное лицо князя показалось ему явно колючим, чуть насмешливым, а пристальный взгляд тусклых глаз, пожалуй, даже презрительным.

– Я, ваша светлость, собираюсь будто бы напасть на Евпаторию? – на всякий случай решил изумиться Хрулев.

– Да, это именно я слышал от полковника Волкова.

Все еще не понимая и после этих слов, что именно хочет сказать Меншиков, Хрулев, подумав, ответил:

– Флигель-адъютант Волков меня действительно спрашивал, имеется ли, на мой взгляд, возможность овладеть Евпаторией.

– Да-а… И как же все-таки на ваш взгляд?

В этом возгласе Хрулеву послышалась уже прямая, неприкрытая насмешка над ним, поэтому он выпрямился, даже откинулся корпусом на спинку стула и сказал твердо:

– Разумеется, с одними только кавалерийскими дивизиями смешно было бы идти на штурм укрепленного города, но с подходом восьмой пехотной и если ввести в дело всю артиллерию – полевую и легкую, успех мог бы быть налицо!

Это заявление Меншиков встретил многозначительной долгой паузой; наконец, спросил:

– На сколько же орудий всего вы рассчитываете?

– Приблизительно на сто, ваша светлость.

– Мм да-а… А у противника сколько полагаете встретить?

– Едва ли там найдется столько!

– Значит, точных сведений об этом у вас не имеется? Но ведь кроме тех, какие поставлены союзниками в первой линии, должны быть резервные… Затем-с артиллерия кораблей линейных и пароходов, которые непременно придут на помощь гарнизону… А это уж будет далеко не сто орудий!

Покачав задумчиво головою, Меншиков добавил:

– Численность гарнизона вам известна?.. Впрочем, она ведь сильно увеличится, как только туда подойдут суда с десантом…

– В Евпатории много молодых татар, которых турки привели к присяге султану и обучают стрельбе, – уклончиво ответил Хрулев на вопрос князя, и тот понял это и выпятил неодобрительно губы.

– Вот видите! Численность гарнизона вам неизвестна, но, между прочим, много татар со всего Евпаторийского уезда… и из других, ближайших к нему… Эти будут защищаться отчаянно, потому