ненавидел маску, которую являл чужим людям. Ему хотелось сорвать это полицейское притворство и просто быть собой. Интересно, что бы тогда от него осталось?

Он записал имена рабочих, которые покинули ферму раньше срока. Второпях, как нехотя признался фермер. Затем Берт допил воду и поднялся. Калмер вышел с ним к машине.

«Как он рад меня выпроводить, — думал Берт. — Когда вообще в последний раз кто-то радовался моему приезду? Ах да, Имке Тальхайм».

Он включил радио и взял курс на Брёль, чтобы поговорить с девочками. И не только потому, что обещал Имке, но и потому, что за ними нужен был глаз да глаз.

Когда он увидел, что темная машина выезжает со двора, его окатила волна облегчения. «Я должен держать себя в руках, — думал Натаниел, — поменьше нервничать». Нервные — слабые. Это он давно понял. Он больше никогда не будет слабым. Натаниел — убийца драконов.

Руки дрожали. Едва заметно, но все же. Он сделал вдох-выдох, вдох-выдох. Это всегда помогает. Вдох. Выдох.

Надо же, молиться был уже готов.

Глава 15

Все узнавали Каро, но только Анита была уверена, что видела ее не с Гилом или с кем-либо еще, а с тем мужчиной. Прочие мямлили нечто неопределенное и под конец говорили, что не помнят.

Ах, если бы у них была фотография с похорон. Возможно, он был среди пришедших проститься, и кто-нибудь узнал бы его. Мне почему-то верилось, что он присутствовал на похоронах. Если не он убил ее, конечно. Я очень на это надеялась. И надеялась, что он придет познакомиться с нами. Ведь он любил Каро, как и мы.

ПРИВЕТ

Черный человек,

Ты живешь во тьме

Не со мной.

Привет, любимый,

Выйди ко мне

На свет.

В чем был его секрет? Где он сейчас прятался? Почему держал Каро в клетке молчания, точно птицу, которой запретили петь?

Во второй половине дня мы обошли почти все точки из нашего списка. Остались пара клубов и баров, но визиты туда мы решили отложить до вечера, а пока съездить домой отдохнуть и покормить кошек.

Понятное дело, Брёлем наши поиски не могли ограничиться, потому что Каро моталась по всей округе. Я впервые была рада тому, что у меня есть мой «рено». Пусть даже без кондиционера. Все-таки поезда и автобусы значительно затрудняли бы наше дело.

Кошки не спали. Еду в миске они прикончили и напрудили лужу у лотка. А теперь лежали рядышком на полу между ванной и душевой кабинкой.

Я убрала за ними, положила им консервов и сухого корма. Кошки внимательно наблюдали за мной, но отскакивали каждый раз, когда я протягивала руку, чтобы их погладить.

— Они психи, что ты хочешь, — сказала Мерли, кладя в духовку две пиццы. — Это неудивительно после того, что им пришлось пережить. Может, оставим их себе?

Мне и самой приходила в голову такая мысль. Пристраивать спасенных животных становилось все труднее.

— Без кошки жизнь не жизнь, — заявила Мерли, наливая молока в блюдце.

Я пошла за ней в ванную. От нее кошки не шарахались, хотя и не ластились тоже.

— Это точно, — согласилась я.

Раздался гудок домофона. Я нажала кнопку, открывая внизу дверь. Я узнала звук его шагов — Берт скакал через две ступеньки. Доверху он добрался запыхавшись.

— Ну и лестница у вас, — сказал он.

Мы пригласили его в кухню и предложили кофе, но он отказался.

— Я просто хотел узнать, как вы поживаете, что поделываете…

— И все? — усомнилась Мерли.

— Спорим, что нет? — устало и раздраженно спросила я. Что-то в комиссаре мне не нравилось. Как-то подозрительно он на нас смотрел.

— Ладно, — сдался он. — Я пришел убедиться, что вы не рыщете по городу в поисках убийцы.

— Нет, — усмехнулась Мерли, — только не это.

— Ну? И каково оно? Какие новости? — полюбопытствовал комиссар.

— Да никаких, — ответила я. То, что мы узнали от Аниты, было настолько несерьезно, что и говорить не стоило.

— Послушайте, поймите, наконец: это опасно. Убийца ведь, возможно, наслышан о ваших угрозах. Если вы не прекратите самодеятельность, я прикажу взять вас под наблюдение под тем предлогом, что вы вмешиваетесь в расследование, проводимое полицией.

А что? С него станет. Теперь придется озираться — нет ли за нами слежки.

— А вас, случайно, не мать моя к нам прислала? — догадалась я.

Его молчание говорило лучше всяких слов. Но не успела я ему об этом поведать, как Мерли объявила, что пицца готова.

— Будете с нами? — спросила она комиссара.

— Нет, спасибо, — отказался он.

Я проводила комиссара до дверей. На площадке он обернулся:

— Прошу вас, будьте осторожны! Не думайте, что убийца так прост. Я оставил вам на столе свою визитку. В случае чего — сразу звоните. Звоните в любое время, понятно?

И он ушел. Его шаги растаяли внизу. Я закрыла дверь и вернулась на кухню. На столе лежала его визитка.

— Выброси ее к черту, — сказала Мерли.

Но я не торопилась исполнять ее просьбу. Положила визитку у телефона. Мало ли что.

Имке уже не помнила, когда их с матерью общение не было обменом колкостями. Такое, пожалуй, было впервые. Она даже растрогалась.

— Ты мне очень помогла, — сказала она, вытирая глаза, — спасибо тебе.

— Ах, перестань, — мать взмахнула рукой в перстнях, — какие благодарности. У тебя у самой дочь.

При этих словах Имке подумала, что из нее плохая утешительница. Она не умела утешать и сочувствовать, она умела решать проблемы. Это был ее девиз. Да Ютта и не нуждалась в таких вещах. Во всяком случае, она никогда за этим не обращалась.

— Пришли девочек пожить у меня на время, — предложила мать.

— Они уже вышли из того возраста, мама, когда их можно было куда-то послать.

— А ты попробуй.

— Хорошо, — пообещала Имке, подумав, что это все напрасные хлопоты.

— Как твоя новая книга? — спросила мать, вдруг ступая на тонкий лед. Их вкусы в литературе, как известно, сильно отличались.

— Неплохо, спасибо.

— О чем ты пишешь на этот раз?

Вопрос прозвучал как будто не без интереса. По крайней мере, Имке так показалось.

— В основе сюжета убийства Каро и Симоны Редлеф.

— Да ты что! — всплеснула руками мать. — Разве не знаешь, что беду можно… накликать?

— Это суеверие, мама. Бред сивой кобылы.

Мать поджала губы.

— Извини, я не хотела тебя обидеть, — спохватилась Имке.

— Ничего. Мне известны твои принципы.

— Мне становится легче, когда я пишу, — помогает унять тревогу.