для будущего, где среди обманчивой тишины, плелись интриги, подкупы и безраздельная власть находилась в руках, его величества Шантажа. Если бы Артур Конан-Дойл смог бы встать из могилы на какое-то время, то профессора Мориарти в его произведениях сменил бы продажный клирик.

Аурелио понятия не имел сколько продлится будущий конклав, и кто окажется на этот раз для него врагом или союзником. Ведь, всегда чтобы что-то получить, нужно что-то предложить! Главным козырем в рукаве кардинала Де Санктиса была информация, способная стравить несколько доминировавших кланов Святого Престола между собой и показать благочестие и мнимую либеральность своего протеже.

Глоток «эспрессо» сбросил с Аурелио зачатки сна и его взгляд лёг на содержимое кожаной папки, освещённой настольной лампой, где были подготовлены все необходимые для конклава материалы.

Тишина — лучший союзник, чтобы домыслить последние детали, тем более, когда на кону стоит будущее Христианства…

Берн. Квартира Романова

Счастье — это особый дар! Его невозможно описать, будь ты хоть самым искушённым поэтом-лириком, чьи баллады способны рассказать очень красивую и красочную историю. Счастье не в ухищрениях и изобилии, оно в простоте, а что-то хрупкое, всегда слишком легко разбить.

Андрей сидел на кресле в детской, закинув ногу на ногу, и смотрел как Кэти играет с куклами, вертясь на детском стульчике, рядом со столиком, где располагался кукольный дом.

Кожаная обивка кресла чуть скрипнула под Романовым, потянувшимся за своей любимой книгой детства, писателя Вальтера Скотта «Квентин Дорвард», лежавшую на небольшом столике под левой рукой. Теперь у него было время, чтобы вспомнить свои любимые увлечения из юношества, чтобы стать ещё хоть на чуточку, но счастливее, теперь уже в кругу своей семьи. Беременность Анджелины не стала для Андрея сюрпризом. Самое время было, чтобы родился наследник, для которого бы он не хотел собственной судьбы.

Романов посмотрел на дочурку, игравшую с куклами, и открыл книгу. В его памяти возникла улыбающаяся мама, смотревшая, как он играет в оловянных рыцарей на полу, посылая своих воинов на штурм крепости, обороняемой сарацинами.

Раннее утро имеет особую силу! Оно умеет, как воскресить, так и покончить с человеком.

— Доброе утро, любимый! — зайдя в детскую, произнесла Анджелина и, присев к Андрею на подлокотник кресла, обняла его и поцеловала.

— Доброе утро, дорогая! — поцеловав жену и положив свою ладонь на её щёку, сказал Романов.

— Дочка! Доброе утро! — улыбнувшись, произнесла Анджелина.

— Доброе утро! — сбивчиво и звонко ответила Кэти, оторвавшись на мгновение от кукол, и её радостная улыбка расплылась по лицу.

— Мы сегодня в парк? — прижавшись к Андрею, спросила она.

— Сегодня будет так, как решит синьора Сильвани! — приготовившись идти готовить завтрак, ответил Романов…

Берн. Центральный парк

Ветер нагонял с востока облака. Солнце слепило своими яркими лучами, вспоминая, что осень совсем близко.

Голуби садились на вымощенные камнем дорожки, слетая с ветвей деревьев, и наслаждались погожим августовским днём.

Осень и её золото, мерещились в ещё невысохших лужах после ночного дождя, а прохладный ветер продолжал дуть с гор. Состояние души постепенно менялось и появлялось лёгкое недомогание, сменявшееся головной болью и лёгкой тоской.

«Первый» сидел на скамейке, закинув ногу на ногу в строгом тёмно-синем костюме, поверх которого был надет плащ, примерно такого же цвета, и листал книгу.

Сюжет мирового детективного бестселлера вызывал у него стойкое чувство, что людей везде и всюду окружают маньяки-психопаты, любящие расчленять своих жертв, и не менее больные на голову инспекторы полиции.

Суперсолдат ожидал появление объекта с фото в компании маленькой дочери и мужчины, которого очень хорошо когда-то знал. Сын профессора Сильвани много времени проводил в клинике, играя с ним в шахматы и футбол на небольшом поле рядом с пансионом. Они оба восхищались игрой бесстрашного и цепкого защитника Франко Барези из «Милана», следили за Роберто Баджо и Джанлукой Виали, восторгались восходящей звездой Алессандро Дель-Пьерро.

Последний раз «Первый» видел Андреа в бинокль на разрушенной вилле премьер-министра Италии, что вызвало в нём ностальгию по тем уже далёким временам.

Суперсолдат не хотел выполнять приказ синьора Ривейры, но ослушаться Лоренцо, он тоже не мог. У всех есть свои обязательства в этой жизни, а у «Первого» они были связаны с его «братьями по крови».

Его взгляд вернулся на страницу книги, где в тексте преобладало столько откровенного бреда, что суперсолдата устойчиво мучила тошнота. Дерьмовые пластилиновые образы героев, не имевших ничего общего с реальностью, переполняли бесхитростный текст с кучей штампов.

Объект вместе со своим мужем и дочерью направился к выходу из парка, однако, продолжать наружное наблюдение «Первый» не собирался. Он хорошо изучил личное досье объекта и боялся сделать мельчайший опрометчивый поступок, чтобы «засветить» свою персону.

Суперсолдат закрыл книгу и, бросив её в урну рядом со скамейкой, подумал о том, что самое время перекусить и выпить кружку хорошего «лагера»…

Глава 46

Рим. Ватикан. Два дня спустя

Кардинал Де Санктис стоял чуть позади нового понтифика Доминика I, который с балкона произносил речь по случаю своего избрания на Святой Престол. Верующие из множества стран, собравшиеся на площади Сан Пьетро, с замиранием сердца слушали благословение от Папы, с надеждой смотря в будущее. Католическая церковь давно нуждалась в сильном лидере, способным проводить действенные реформы, но, в итоге, одна эпоха застоя сменяла другую.

Доминик I стал одним из самых молодых понтификов в истории Святого Престола. Ему шёл всего лишь сорок восьмой год, а здоровья и сил было в избытке. Статный мужчина с ростом чуть выше среднего, родившийся в Римини и воспитанный в простой исконно католической семье, далёкой от каких-либо структур власти, мог стать спасением для всей церкви и Ватикана, в частности.

Набожность и благочестие, новый Папа видел основой для построения здорового современного общества, в большинстве своём забывшего о заповедях Христовых. Безбожие возводилось в ранг добродетели, а отсутствие моральных принципов, поощрялось сильными мира всего, навязывавших молодым поколениям, греховность, как некое отрицание и индивидуальность точек зрения.

Борьба Папы Доминика I начиналась здесь и сейчас, а его самые злейшие враги были уже в нескольких метрах от него, с лицемерной улыбкой пытавшиеся угодить во всех его начинаниях.

Кардинал Де Санктис знал врага в лицо. Сегодня он был победителем, но никто не знал, кем он окажется завтра.

Шантаж, угрозы и компроматы сыграли решающую роль в этой схватке. Аурелио понимал, что нажил себе за прошедшие два дня ещё парочку могущественных врагов, но цель оправдывала средства. Папки с материалами из сейфа покойного