— Пойдем, — я сделал шаг назад, пропуская девушку вперед.

— На диван посади, вряд ли он оттуда убежит, — посоветовал я, когда уже в студии Саша стала оглядываться в поисках места для заморыша, — а умыться прямо по коридору и налево.

— Спасибо. Присмотри, пожалуйста, чтоб этот скелет не убился, пока меня нет.

Саша ушла умываться, а я, превращал крышку коробки в решето и лихорадочно придумывал, как бы мне воспользоваться этим временем наедине с ней. Что-то нужно сделать, чтоб она перестала смотреть на меня таким равнодушным взглядом. Что-то большее, чем усыновление бездомного кота и заваливания ее букетами. И надо постараться все не испортить ещё больше.

Я пропустил момент, когда вернулась Саша — задумался.

— Сережа, — я поднял голову, — не нужно больше цветов, — девушка взяла пискнувшего котенка на руки, — это ничего не изменит и жест достаточно избитый.

— Хорошо, я придумаю что-то более оригинальное.

— Ты всегда такой упертый? Не все женщины любят настойчивых.

— Я просто пытаюсь загладить вину и быть чуточку меньшим мудаком в твоих глазах, — да, меня спасет только честность, хоть это и неприятно.

Она подняла на меня глаза. Какие-то больные и несчастные. Правда я это увидел только на мгновение, на секунду, будто она отвлеклась и не успела от меня отгородиться. И так мне захотелось ее обнять и спрятать от всех проблем. Аж скулы свело от желания.

— У тебя все хорошо? — спросил я, вместо этого.

— Да. Все замечательно, — прозвучало как-то иронично.

— Мне просто показалось… — дурак, даже слов найти не можешь!

— Я устала, время позднее, — отстраненно пожала плечами Саша, — ты закончил?

— Да почти. Давай котейку.

Минутное касание рук, а у меня, как у мальчишки, замирает сердце. А, к черту!

— Саша… — начинаю я.

— За коробку спасибо. Я напишу, как можно будет его забрать, — она делает вид, что ничего не случилось.

— Подожди, — я ловлю ее за руку, — поговорим?

— О чем? Снова будем переливать из пустого в порожнее?

— Простить меня никак?

— Строить отношения на взаимном неверии — такая себе идея, — девушка осторожно освобождает кисть из моих пальцев.

— А завоевать твое доверие еще раз у меня шансы есть?

— Сильно вряд ли.

— А если я попытаюсь?

— Я не могу тебе запретит, — Саша пожимает плечами, — но это пустая трата времени. Как твоего, так и моего.

Так, ясно, юношеский максимализм и женская обида. Ядреная смесь, однако. Попробуем с другого края зайти.

— Хорошо. Но попробовать сохранить какие-то дружеские отношения мы можем?

— Зачем? — она смотрит мне прямо в глаза.

— Ты интересный человек, с тобой приятно работать. И терять я тебя совсем не хочу.

— Ты ведь понимаешь, что в этой дружбе нам обоим будет некомфортно?

Умная женщина — это прекрасно, но как же сложно!

— То есть — все? Вот так сразу и никаких поблажек?

— Еще раз — смысл?

— Нравишься. Безумно нравишься и из головы у меня не идешь, — честно сознался я, — Было бы все равно, меня бы эти художества так не задели. И я сам себя уже сожрал за то, что тебе наговорил. Я не то что промолчать был должен, я думать так не имел права.

Она молча смотрит на меня.

— Саш, за чистосердечное и признание вины даже уголовный кодекс предусматривает смягчение приговора.

— Уголовный кодекс во многом несовершенен, — криво усмехается она.

— Саш?

— Что ты хочешь от меня услышать? — устало вздыхает она.

— «Ты мудак, но я посмотрю на твое поведение».

— Я не могу тебе ничего обещать, ты понимаешь?

— Да. А еще я понимаю, что мне без тебя плохо.

— Сережа…

— Я не настаиваю. Но пообещай хотя бы подумать?

— Хорошо, — мне кажется, она согласилась, чтоб я наконец отстал, — я пойду, мне еще домой добираться.

— Я позвоню?

— Я сама позвоню, как кота ветеринару покажу. До свидания.

Я гашу свет, и смотрю окно, как девушка ставит коробку на переднее сиденье, обходит машину, и я на минуту вижу ее лицо в тусклом свете фонаря. Будто на пару лет старше — усталое и замученное. Меня царапает чувство вины — всего-то надо было засунуть свою ублюдскую ревность куда подальше и всем было бы лучше. А еще ты бы не страдал сейчас тут, а был бы с ней рядом, и она бы не смотрела на тебя, как на предмет интерьера — холодно и равнодушно. Идиот.

* * *

Александра.

Пока я добиралась до дома, пока мыла котенка и приводила себя в порядок я старательно гнала от себя назойливую мысль, крутящуюся в голове. Только на меня все равно догнала, когда я потушила свет и осталась один на один с собой. Мне было больно. И тоже очень плохо без него. Без звонков по вечерам, без теплого голоса, без внимательных глаз. Плохо. Случайного касания пальцев сегодня хватило, чтоб у меня все внутри перевернулось. Я успела по-настоящему влюбиться. Верить ли? Действительно все так, как он говорит? Ревность ничего не доказывает, это может быть банальное чувство собственности, уязвленное самолюбие. Но вот взгляд… Тот самый, который я выхватила случайно, через отражения в зеркале — столько там было печали и нежности… Плохо. Но я ведь не могу сделать вид, что ничего не было? И простить не могу. Наверное, самым правильным будет подумать об этом завтра, когда я чуть остыну и успокоюсь.

* * *

Звонок Топольского застал меня в саду — клубника сама себя не соберет, а овсянка с ней в разы вкуснее.

— Привет! Не разбудил?

— Нет, — я присела на траву и медленно выдохнула.

— Это хорошо. Саш, я насчет кота…

— Да, я помню, можешь заехать.

— Десять минут, — пообещал он и отключился.

Я положила трубку, встала и одернула свой видавший виды мятый льняной сарафанчик. Когда-то он был нежно голубым, а теперь вылинял до белизны, но в жару ему нет цены, поэтому пока он не расползется по швам я буду его носить. И если, по мнению кого-то, встречать в нем мужчину, неприлично, то можно пойти со своим мнением куда подальше. Тем более, что долгих разговоров я вести не собиралась — отдам кота, перескажу рекомендации ветеринара и в добрый путь.

Мы с Сергеем не виделись неделю, пока я доводила кота до того состояния, когда его было бы не стыдно отдать. Котенок, кстати, был очень славным, если бы не черный социопат Майбах, который бил всех других котов смертным боем, я бы, наверное, оставила себе кошачьего ребенка.