Карина осторожно, стараясь не скрипнуть, присела на один из стульев и еще минут двадцать слушала, как Олег вычищает интонацию со своей группой, яростно борясь с минимальной фальшью.

Наконец он опустил скрипку и провел рукой по волосам, закидывая их назад:

– Все. Хватит на сегодня.

Народ оживился и начал складывать инструменты. Мимо Карины прошел Вадим, вопреки обыкновению угрюмый и молчаливый. Лоб его был мокрым от пота.

– Пока, – улыбнулась ему Карина.

– Ты еще не ушла? – Вадим глянул на нее с недоумением, а потом кивнул понимающе: – Маэстро поджидаешь? Вместе поедете?

Что-то в его тоне Карине не понравилось. Она уловила в нем легкую иронию. На мгновение ей показалось, что парень смотрит на нее с неприязнью и даже осуждающе.

Карина почувствовала, как моментально холодеют руки. Что, если он догадался? Все понял? Но как, откуда?!

– Чао. – Вадим махнул на прощание рукой и скрылся за дверью.

Карина усилием воли подавила волнение и страх. Никто ничего не может знать. Она просто Олегова соседка, пришедшая работать в капеллу взамен беременной Риты. Им по пути, поэтому она осталась ждать Олега, а не уехала домой на метро. И пусть кто-то скажет, что у нее нет на это права!

23

Едва Карина и Олег поднялись на пятый этаж, на лестничную клетку из квартиры выглянула Леля.

– Пришли! – обрадовалась она. – А я жду, жду и слышу – голоса. Как дела?

– Нормально, – лаконично ответил Олег.

Карина достала было из сумки ключи, но Леля отчаянно замотала головой:

– Нет, нет, нет! И не думай слинять к себе! Я блинчиков напекла, Олежкиных любимых, с мясом и творогом. Сейчас будем ужинать.

Олег бросил на Карину быстрый, насмешливый взгляд:

– Придется тебе пойти. Лелька столько готовит, что мне одному за два дня не съесть.

На кухонном столе действительно стояли две огромных миски, до краев наполненные аппетитными, румяными блинчиками.

– Сметана к мясу, сгущенка к творогу, – деловито прокомментировала Леля, доставая из холодильника две баночки. – А к чаю клубничное варенье откроем, по такому случаю в самый раз будет.

Сидя за столом, Карина чувствовала, что кусок не идет ей в горло, несмотря на то что ее единственной пищей в течение дня стала чашка кофе с бутербродами.

Леля смотрела на нее ясными, преданными глазами и беспрестанно сыпала вопросами, на которые Карина с трудом выдавливала ответы. Олег, по обыкновению, молчал, уткнувшись в тарелку.

Так прошло примерно полчаса, и она решила, что пора сматывать удочки.

– Спасибо, все было очень вкусно. – Карина поднялась из-за стола, пытаясь незаметно поймать взгляд Олега, но тот по-прежнему сосредоточенно занимался едой.

– Не за что, – весело проговорила Леля, тоже вставая, – иди отдыхай, ты, наверное, устала как собака. – Она принялась повязывать кокетливый полотняный фартук. – Олежка, ты тоже ложись, а я посуду помою.

При упоминании о посуде Карину охватил стыд. Она глянула на осунувшееся, с темными тенями под глазами, Лелино лицо, потом на мойку, полную грязных тарелок и чашек, и решительно сказала:

– Посуду мою я.

– С какой это стати? – запротестовала Леля. – Ты работала, напрягалась, а я весь день без толку сидела…

– Как же, сидела! – перебила ее Карина, кивая на груду оставшихся на столе блинчиков. – Неизвестно еще, кто больше устал. Отдай фартук и пойди приляг.

– Ладно, – Леля послушно развязала тесемки, – я тогда Олежке массаж сделаю, а то у него спина болит последнее время.

Она обняла мужа и увлекла за собой, в комнату.

Карина надела фартук, не спеша перемыла посуду, потом тщательно вытерла ее полотенцем и водрузила на полку в шкаф.

Из комнаты, куда ушли Олег и Леля, не доносилось ни звука.

Карина повесила фартук на место, покинула кухню и осторожно приоткрыла дверь в гостиную.

Взгляду ее представилась мирная и умилительная картина: Олег лежал на диване лицом вниз, голый по пояс. Рядом, по-турецки поджав ноги, сидела Леля и нежно касалась пальцами его спины, тихо воркуя себе под нос. Вошедшую Карину оба не заметили.

У той болезненно заныло сердце. За прошедшие сутки она только и думала, что о тех страданиях, которые принесет Леле, тайком похитив у нее Олега. Но о том, что ее саму будет терзать ревность, Карина и помыслить не могла. До этой минуты.

Теперь ей страстно хотелось зажмуриться, чтобы не видеть обнаженный, мускулистый торс Олега и обнимающую его Лелю. Вид этого причинял Карине боль, гораздо более сильную и острую, чем сознание собственной греховности и подлости.

Она хотела закрыть дверь, но та вдруг заскрипела, протяжно и жалобно.

Леля подняла голову и тепло улыбнулась:

– Ты уже все? Спасибо. Посидишь с нами?

– Нет, пойду. Уже поздно, хочу выспаться как следует.

– Спокойной ночи. – Леля помахала рукой и потрепала Олега по волосам. – Эй! Человек уходит, а ты лежишь, как полено! Попрощайся хоть.

– Пока, – не отрывая лица от диванной подушки, сонно сказал Олег.

Карина перешла в свою квартиру, захлопнула дверь, опустилась на галошницу и заплакала горько и безутешно. Так, как не плакала давным-давно.

Дура! Как она могла оказаться столь самонадеянной, безоговорочно поверить в то, что действительно нужна такому парню, как Олег? Он может и сам не осознавать, чего хочет, а на самом деле любить свою жену.

Да и как не любить ее, молодую, ослепительно красивую, обольстительную, с умелыми и нежными руками, готовую ради него на все?!

Карина прерывисто вздохнула, пытаясь унять слезы, но лишь зарыдала пуще прежнего. Нет, она не будет себе лгать. Какой от этого прок? Одно хорошо – она не успела сказать о своем уходе школьной администрации.

Завтра все будет как обычно: школа, класс на втором этаже, ученики. Ни в какую капеллу Карина больше не пойдет, а Олега не пустит и на порог своей квартиры – хватит грезить наяву, пора проснуться и понять, что в жизни не бывает чудес, особенно, когда тебе скоро стукнет тридцать один.

Она выпила снотворное и легла, однако сон не шел. После долгих слез наступила прострация, отупение. В голове было пусто – ни мыслей, ни чувств, ничего.

Убедившись, что ей не заснуть, Карина встала, накинула поверх ночной рубашки халатик, а плечи закутала пледом и в таком виде уселась в постели. Щелкнула пультом: безмолвно загорелся маленький экран. Карина в оцепенении глядела на сменяющие друг друга цветные картинки.

Так прошло два часа, и ее слух уловил отдаленный шум за дверью. Тотчас слабо тренькнул звонок.

Карина попробовала шевельнуться, но тело будто свинцом налилось и не слушалось. Звонок повторился снова, затем еще