– Ищите дурочку, ваше императорское величество, – с легкой язвинкой возразила Елизавета. – Как только ты окажешься во дворце, у тебя сразу же появится целая прорва государственных дел, и тебе будет не до глупостей.

– Ладно. Слушаю тебя. Какую стройку ты опять задумала?

– Театр.

«Большой, блин. Лизка, тебя и впрямь заносит!» – в кои-то веки, к удовольствию Петра, возмутился Буров.

«А как же благодарные потомки, культурное наследие? – мысленно вопросил Петр. – Сам же насчет Эрмитажа талдычишь».

«Я что, говорю – прямо сейчас? После Зимнего, ну в смысле Елизаветинского. А она прямо сейчас навалится. Держись, Петя, не поддавайся».

– Кхм. Лиза, признаться, я тебя не понимаю. В Петербурге несколько театров. Есть театр Академии наук, Медицинской академии, кадетского корпуса и даже Смольного института. Помимо этих заведений есть несколько частных театров. Так что извини, но никаких театров. Казна и без того в невероятном напряжении.

– Вот только не надо держать меня за глупенькую. Неужели думаешь, я не вижу, что вы с Аней из кожи вон лезете? Или думаешь, что я транжирка бездумная?

«Ой, Лизонька, не начинай», – с ехидцей произнес Буров, именно таковой ее и считавший.

Вот только при всем при этом он также понимал и то, что сам Петр оставить после себя какие-либо памятники архитектуры не способен. Благодаря их симбиозу с Буровым император стал до безобразия прагматичной личностью. Ладно бы вторая половина, Анна, вроде как понимает необходимость этих затратных проектов. Но, с другой стороны, сама не менее прагматичная, чем ее супруг.

Екатерина Вторая в этой реальности вроде как не предвидится, Елизавету к трону не допустили. Ну и кто должен обеспечить это самое культурное наследие? Наследники? Ага. Яблоко от яблони. Цесаревич Александр Петрович в Саглино бывает куда чаще своего батюшки. Да еще и выпросил себе под руку уезд. Причем настоял на том, чтобы налоги его жители платили по-особому. Словом, вот уже год учится руководить и ставит над людьми эксперименты, изредка появляясь в лоне семьи, чтобы опять убежать.

– Лиза, ну сама посуди: какой театр? Ежегодные траты на строительство и содержание только вот таких по сути представительных объектов составляют около полутора миллионов рублей. Добавь содержание обширного двора и огромный штат прислуги – уже более двух миллионов выходит. Казна буквально стонет.

– Именно поэтому ты опять снизил подушную подать? Я ведь считать умею, Петр. Вместо прироста в полтора миллиона, каковой должен был быть в прошлом году, он составил только полмиллиона. И это при том, что кондиции с англичанами подписаны на пятидесятитысячную армию и плата составила двести тысяч фунтов. А это девятьсот тысяч рублей. Да еще и население с каждым годом неуклонно растет.

– То дело государственной важности. Зато крестьянских бунтов уже сколько лет не было. Про мелкие, что из-за нерадивых помещиков, я не говорю, но ничего серьезного, и уж тем более против самодержца. И кстати, театр твой вон он. – Петр указал на строящийся дворец. – Там ведь под него отводится целое крыло.

– Под императорский театр, Петруша. И потом, когда он будет готов? То-то и оно. А театр нужен уже сегодня, чтобы Европа видела.

– Да какое мне дело до Европы! Я российский император…

– Вот и пускай твои подданные смотрят в твою сторону, а не в европейскую.

«Петр, придержи лошадей. Тетка-то права, – вновь послышался голос Бурова. – Помнишь, я тебе рассказывал, что империя через две с половиной сотни лет распалась из-за простых брюк и жвачки. Образно, конечно, но по факту…»

«Ну не все же мне на своем горбу тащить!» – возмутился Петр.

«Дорогу осилит идущий. Начал вкладываться в писателей, вкладывайся и в артистов. Поверь, придет время, когда театры перерастут в страшную силу, способную сметать государства. Да, не скоро, но это случится непременно».

– Лиза, что конкретно ты предлагаешь? – пока еще не решив, сдаваться ему или нет, поинтересовался Петр.

– Различных трупп в Петербурге и впрямь более чем достаточно. Но они все разрознены, представления даются только для приглашенных гостей. Я же говорю о другом. Нужно уже сегодня сформировать императорскую труппу. Мало того, их нужно обеспечить и зданием, да таким, чтобы единовременно там могли разместиться не меньше трех сотен человек. Петр, погоди, – выставила она руку в протестующем жесте.

– Ладно. Говори.

– Затраты на содержание самой труппы не так уж и высоки. Тем более если сделать посещение платным, артисты смогут сами зарабатывать и на свой хлеб насущный, и на содержание театра. От тебя и нас только того и потребуется, что время от времени посещать представления.

– Это в качестве зазывал, что ли?

– Да что ты за человек. Я тебе прямо говорю, что от тебя потребуется только начальное вложение, а потом уж театр сам о себе позаботится. А ты опять видишь все только в темном свете.

– Иными словами, ты хочешь сказать, что, пока не будет закончен императорский театр, можно обойтись постройкой деревянного здания? Я правильно тебя понимаю?

– Правильно. Уже через месяц там можно будет дать первое представление.

– А строить кто будет?

– Растрелли.

– Этот? Сомневаюсь. Деревянные здания не его стихия.

– Не сомневайся. Наступит он себе на горло. Это моя забота. Но и ты обещай, что после этого дворца, – Елизавета специально не стала упоминать уже укоренившееся в народе название, – ты подумаешь о настоящем здании театра. Полагаю, что не стоит надолго откладывать его строительство для столицы. Согласись, что дворцовый театр – это все же только для избранных.

– Зная тебя, Лиза, уверен, что и деревянное здание будет выглядеть довольно представительно. Ладно, даю разрешение на строительство деревянного здания театра. Еще что-то?

– Про разрешение понятно. Но на какие средства?

– Обратись к градоначальнику. Уверен, что он в состоянии решить этот вопрос. А уж если узнает, что ты действуешь с моего соизволения…

– Петр, у тебя не найдется пятидесяти тысяч рублей на строительство и первоначальное содержание труппы?

– А ты думаешь, в городе таких средств не найдется?

– Если по частям, не в один год, то найдется. Но только и театр тогда будет возведен не раньше будущего года. Нужно же уже сейчас. И потом, забота государя о столичных жителях. После же можно будет обязать и губернские города заводить театры.

«Петр, надо. Тут она права. Пусть даже она и руководствуется иным, но права». – Император как будто даже увидел, как Буров качает головой.

– Хорошо, хорошо, я понял. Значит, пятьдесят тысяч.

– Шестьдесят.

– Лиза.

– Петр.

– Да бог с тобой. Но ни копейкой больше.